Экспедиция в Лес

При упоминании о мировых проблемах мысли Елены вернулись к прочитанному отчёту. Заметив её взгляд, устремлённый на брошенный на столе планшет, Марк продолжил:

— Вот и теперь зашли в тупик, ломают головы над тем, как обезвредить чудесные флейты. Яды на них не действуют, хищников, паразитов, инфекционных болезней на них тоже нет.

— Зачем же сразу уничтожать? Можно же попытаться как-то встроить их в местную экосистему.

— А как? Говорю же, на них ничего не действует!

— А посоветоваться с тем, кто поумней нас будет?

— Так вроде всех созвали на совет. Даже меня вот подключили, хотя я в экологии ни в зуб ногой, ни в ухо рылом.

— Да при чём здесь мы? С Форрестером надо советоваться! У него интеллект и возможности ни чета нашим.

— Проблема в том, что прежде чем как-то менять этих тварей, нужно понять как они устроены или хотя бы что мы хотим получит в результате, а мы пока в тупике. Возможно, эта проблема решаема, но мы сильно ограничены во времени.

Елена тяжело вздохнула, отставила подальше кружку, встала и принялась расхаживать по комнате. Три шага туда, три шага обратно. Домик не слишком просторный, не такой уютный как её собственный, но добротный, основательный. Раздражение унять не удалось.

— Почему вы решили, что Форрестеру нужно непременно готовое решение? Я же сказала: посоветоваться. Поделиться информацией. Он же разумное существо, а не агрегат-трансмутатор.

— Почему же он сам не додумался до тех выводов, к которым наши пришли всего за два дня?

— Мало ли почему. Во-первых, ему больно. Сам ты, когда болеешь, сильно способен к творческому, логическому мышлению? Вот то-то. Во-вторых, травмирующее воздействие связано со звуковыми волнами, а деревья их плохо воспринимают. Да и не только они. Большая часть животных здесь не только немые, но и глухие.

— Так чем же ещё кроме телепатии владеет этот лес? Слуха у него нет. Вкус? Осязание? Зрение?

— Насчёт вкуса и осязания не знаю, а зрение есть точно, — полюбовалась на выпученные глаза Марка и продолжила: — Видел небось такие небольшие слизистые бугорки-наросты с парой выдвижных глазок? Вот эти симбионты и передают деревьям зрительную информацию.

— Не рассказывай мне такие ужасы, — замахал на неё руками Марк. — Мне теперь будет казаться, что за мной организована тотальная слежка. А ты бы пошла, да изложила свои гениальные идеи кому-нибудь более подходящему.

И она пошла. И изложила. И как ни странно, за её идею уцепились руками и ногами, видимо действительно ничего более стоящего нет. Старая, можно даже сказать древняя, истина, что инициатива наказуема, явила себя во всей красе. Потому как объясняться с Форрестрером, в компании ещё семи бедолаг, пришлось именно Елене. В тот же день. На закате. Сначала они передали все имеющиеся сведения по проблеме, потом пытались объяснить природу звука, потом, когда стало понятно, что в теории никто не разбирается, отправились за ближайшим физиком, которым оказался везунчик Марк. В общем, эта эпопея затянулась почти до утра.

Домой Елена попала, когда уже начало светать. Бледная, молчаливая, наобщавшаяся за этот бесконечный день до тошноты и головной боли, но довольная результатом работы. Она уселась на пороге своей хижины встречать рассвет. Почему-то, несмотря на бессонную ночь, проведённую в напряжённой работе, спать ей совершенно не хотелось. Там, часа через два после восхода солнца, её и обнаружил вышедший проведать соседку Никита. Она не проснулась, ни когда он поднял её на руки, ни когда вносил в дом, ни когда раздевал и укладывал в постель. И только в самом конце перемещения свернулась калачиком, натянув одеяло до самых бровей.

Проснулась Елена ближе к обеду. И непременно удивилась бы, что находится в собственной постели, если бы вспомнила, где засыпала накануне. У озера колдовал над запекающейся на углях рыбой чем-то раздосадованный Славик. Оглядевшись по сторонам, Елена не заметила повода для недовольства. Даже София была тут же, рядышком, сидела у озера. А когда Елена подошла к ней поближе чтобы умыться, расслышала, что та рассказывает чуть пошевеливающемуся кончику водоросли, какой он хороший и замечательный, и как им с ним повезло.

— Что ж ты сокол мой невесел, что ж ты голову повесил? — торжественно вопросила она, приближаясь к Славику бодрым шагом и присматриваясь к разложенным рыбьим тушкам. — Вон улов какой! Должен быть доволен, как слон после трёхведёрной клизмы.

— Улов хорош, да не мой. София с самого утра взялась за приручение водяного. Это — результат. Сам он рыбой не питается, но ловит её не диво умело.

— Не горюй. Твои таланты нам пригодятся ещё не раз. А София — молодец. Я думала, мы ещё долго будем с водяным контакт налаживать.

— Ну, пока что это чудище нормально воспринимает только её одну, — сказал подошедший со спины, откуда-то со стороны леса, Никита. — Нам со Славиком лучше к воде пока не приближаться.

— Всё рано, она молодец. И знаешь, мне как-то всё равно, каким способом добыта эта рыба. Есть хочу — живот скоро к хребтине прилипнет.