Экспедиция в Россию. От Невы до Алтая

Пробыв там некоторое время, в сопровождении киргизского хана мы поехали к храму [хурулу], в котором князь устроил торжество по поводу счастливого окончания войны русских с турками. Храм находился на некотором отдалении от княжеского дома в степи и представлял собой продолговатое четырехугольное здание с японской (китайской. – Прим. ред.) крышей. Вход был с одной из узких сторон, и от него в обе стороны шли дугой деревянные колоннады, как в Казанском соборе в Петербурге. Князь распорядился присоединить их к храму по собственной задумке, тогда как в остальном храм, как нас уверяли, был построен строго по тибетским образцам[203].

Внутри храм по расположению отдельных частей очень напоминал внутренность калмыцкого храма, виденного нами на пути в Астрахань, только здесь все было выдержано в более роскошном стиле. Внутреннее пространство в общем было светлым, окна размещались на продольных стенах, все скамьи выкрашены в белый цвет. С обеих сторон от двери по всей длине храма шли два ряда столбов, деля помещение на три равных части, две внешних и внутреннюю. Внутренняя часть уходила дальше в глубину, образовывая в конце несколько затемненное пространство. Здесь, напротив входа, находился алтарь с надставкой уступами, на которых стояли фигуры божков и который тут освещался зажженными светильниками. На стенах внешних отделений, между и под окнами, висели изображения божков: бурханов, или добрых духов – Джакджимуни, Абиды и Майдарина – в молитвенной позе со скрещенными ногами, фигура стоящего в угрожающей позе злого духа Эрлик-Кана. В центральной части и тут сидели жрецы, как в храме под Астраханью, в два ряда рядом друг с другом со скрещенными ногами, спиной к колоннам, лицом друг к другу и на похожих инструментах производили схожий грохот. Только здесь их было по шести в каждом ряду; они были также одеты в более величественные яркие наряды с очень своеобразными шестиугольными, заостренными, подвернутыми вниз полями шапками на голове; подвернутые части были вырезаны в форме готических окон и на каждом из этих заостренных полей было нарисовано по божку. У ламы справа от алтаря был звонок, у гелонгов тарелки, литавры, стоявшие на особой подставке, маленькие прямые рожки или большие конхи. Но музыка, которую они извлекали на этих инструментах, была тут еще более оглушительной, поскольку ее усиливали выдуваемые двумя гелонгами звуки пары стоявших на особых опорах труб длиной около 8 футов каждая. Они сидели каждый во внешней части храма лицом ко входу.

Музыка чередовалась с пением, ее звуки доносились до нас уже издалека и продолжались и после нашего прибытия. Мы остались стоять и слушать во внутреннем проходе между жрецами и дверью, во главе с князем Серед-Джабом, причем хан Джангир не без усмешки – ибо он как мусульманин презирает буддизм калмыков. Во время музицирования один из нижних гелонгов встал, взял с подножия алтаря кадильницу, раздул дым и после этого подержал сосуд перед лицом у каждого жреца. По окончании церемонии через некоторое время князь обменялся несколькими словами с ламой, после чего музыка продолжилась вновь и вся церемония повторилась тем же манером: нам показалось поэтому, что князь просто распорядился повторить.

Г-н фон Гумбольдт еще до осмотра храма выразил князю Серед-Джабу свое желание посмотреть на приготовление из кумыса водки; поэтому князь распорядился устроить такую перегонку и повел нас к кибитке, где ее производили. Перегонка была здесь уже в самом разгаре. Посередине кибитки развели костер, на нем стоял железный треножник с полукруглым железным котлом в качестве дистиллятора, наполненный кумысом. Он был закрыт двустворчатой деревянной крышкой, в одной створке имелось одно, в другой – два круглых отверстия. Первое служило для заливания и подливания кумыса, из других двух из каждого изогнутая деревянная трубка вела к круглому чугунному горшку, который служил конденсатором и стоял в сосуде с холодной водой. Каждая из трубок была соединена со своим конденсатором, в охлаждающем сосуде их стояло два. Места соединения трубок с крышкой дистиллятора и с конденсатором обмазывались смесью земли и конского навоза, из нее же состояла заглушка, закрывавшая отверстие в крышке для подливания кумыса. Эта заглушка каждый раз делается только тогда, когда кумыс начинает кипеть, после чего огонь под котлом уменьшают. Первый дистиллят, получаемый таким образом, коричневатый на вид, с выраженным сивушным привкусом, называемый арака. После повторной перегонки получают дистиллят белого цвета, более крепкий, хотя и все еще с немного сивушным привкусом, называемый арса. Из шести ведер чигана, или кумыса, получают одно ведро араки, из 96 штофов араки – восемь штофов арсы, или из 72 мер чигана – одну меру арсы.

Но такую водку калмыки делают не только из сквашенного кобыльего молока; зимой, когда кобылы дают меньше молока, используется сквашенное коровье молоко, которое называется арьян, а сделанная из него водка – айрак. Однако такая водка не только слабее арсы, но и получается в меньших количествах.