Экспедиция Жизни и Смерти

– Потому что, – невесело усмехнулся Кфар. – Они не верят. Они думают, будто мы пытаемся отвлечь их от своего основного лагеря. Это уже потом мы поняли, как это выгодно для нас. Они ведь отправляют ловчие отряды куда угодно, только не в горы, думая, что нас там нет. Чтобы еще больше сбить их с толку, мы периодически появляемся в разных городах и уничтожаем кладбища, стягиваем свободную силу – в общем, делаем вещи как можно более безобидные. Сейчас вот пустили слух, что возле Светлых Болот была битва некромантов. Сюда приедут, а нас уже не будет. Мы пойдем той дорогой, где ренегатов не ищут, – через Пустоши Полумесяца, там почти нет темной силы и некросозданий.

– Слава Древу, – выдохнул Мару. – Но то, что вы говорите… это происходит давно?

– Сорок лет, с самого Аркатуса, – ответил колдун. – Так было всегда.

– Но нужно же что-то делать! – воскликнул справедливый друид.

– Нужно, – кивнул мужчина. – И мы надеемся, что в этом нам помогут наши юные друзья.

«Будущее в руки детей…» – промелькнуло в голове Мин. Она знала слова Великого Духа наизусть, и картинка, которая складывалась у нее в голове, почти совпадала с той, что в ее отсутствие обсудили ее друзья.

Знал бы Кфар, кто именно попал к нему в руки, он бы плясал. Девочка из правящей семьи Солнечного края, сын директора Некроситета, дочь главы Блока некромантов Бешаталя… но он думал не об этом. Он думал только о том, что теперь может рассказать правду пусть немногим, но тем, кто способен в нее поверить.

Пока Аксель, выполняя обещание, лечил опухоли Кфара, чтобы тот мог видеть, Мин и Игнис, старающиеся не отходить друг от друга, а также присоединившаяся к ним Мартина серьезно обсуждали возможность объединения магий.

– В чем может быть точка соприкосновения? – в который раз спрашивала Мин, как будто выбивая информацию из мироздания этими словами. – В чем. Точка.

– Может быть, у нас есть что-то общее? Давайте подумаем, – предложил Игнис.

– Мы все живые, – подсказала Мартина.

– Хорошо. Но этого мало, живые и так почти все. – Мин подняла ладонь. – Стоп… я вспомнила… когда мы только начинали путь, Китара напугала Мартину ожившим цветком с челюстями. Мартина, но ведь ты тоже оживила засохший цветок!

– Это не так, – покачала головой друидка. – Он был спящим, просто он летний и еще не собирался распускаться. Если сорвать живой цветок и поддерживать его магией, он останется живым, модифицировать мертвое мы не умеем. Если же сорвать и не поддерживать, то… хм, и правда, он ведь был живым, когда его модифицировала Китара. То есть мертвым не до конца…

– Но все-таки мертвым! – обрадовался Игнис. – Там и находится точка перехода! Или ты сразу вольешь в него друидскую магию – тогда Жизнь, или не вольешь – тогда Смерть!

– А слияние? – продолжила допытываться Мин. – Игнис мне рассказал. Потрясающее волшебство, жаль, что я не смогла увидеть… ты ведь смогла сделать это с Дарком? Может, об этом тоже стоит поразмыслить?

– Он живой организм, – не согласилась Мартина. – Мы об этом уже говорили. Слияние организмов, а не магий. Если бы он колдовал, не знаю, что было бы. И не хочу проверять.

– И не будем, – решил Игнис. Терять товарищей ему не хотелось.

Ни к какому выводу они тогда не пришли, но Мин никак не могла успокоиться и всю дорогу рассуждала. Ей казалось, будто ответ прямо под носом, что она уже когда-то думала о таком варианте, но никак не могла вспомнить.

«Пауки. Это насекомые. Причем живые, но они не слушаются друидов. Но и не слушаются нас. Хотя мертвые – слушаются как положено. Тоже не выход… Может, попробовать с этой точкой перехода, когда цветок из живого становится мертвым? Надо будет поработать… Что же еще… Души? Когда Игнис вернул душу того хомячка, девочка слышала его голос, но это потому, что он специально так сделал. Друиды общаются с душами зверей, но только если они в телах, так-то с духом она говорить не могла. Вообще странно… потом-то тело хомяка было мертвое, и, по сути, девочка не должна была его слышать. То есть я могу материализовать призрак мертвого, чтобы его слова слышали даже обычные люди, но так, чтобы его слышали мысленно… наверное, дело в некоей особой связи Майи с Порфирием или именно в том, что он был не призраком, а помещенным в тело. Мы говорим с душой в духе, а они – с душой, которая в духе, который в теле… м-да… они через два слоя бьют, мы – через один. Один слой. Слой земли… кстати, я не спросила, управляются ли они с землей, ведь должны, но я никогда не видела. Земля по сути – это плодородное начало, начало Жизни, с какой-то стороны. Да, наверное, умеют. Хотя… странно, ведь что такое земля? Это перемешанные и измельченные останки органики, мертвая масса. То, с чем работаем мы. Но земля нам недоступна. А почему? Хм, никогда не задумывалась. Это ведь правда мертвая масса! Мертвая-живая масса. Мертвая-живая…»