Экспедиционный корпус

Позже, в эти же дни пребывания на фронте, у нас произошел другой случай, взволновавший всю роту. В секретном посту за первой линией дежурил снайпер моего отделения Корпачев. Часа в два ночи старший команды разведчиков Котов, выйдя из соседнего поста за проволочные заграждения, стал продвигаться ползком вдоль фронта по направлению к Корпачеву. Поравнявшись с его постом, Котов залег в высокой траве в пятнадцати шагах впереди. Корпачев, услышав шорох, тихонько окликнул: «Кто идет?» Ответа не последовало. Он окликнул второй раз и, взяв ручную гранату, снял с детонатора предохранительный колпачок. Знакомый звук снимаемого колпачка понудил Котова быстро ответить: «Свой, Котов». Корпачев узнал по голосу Котова, успокоился и, надев колпачок на гранату, положил ее на место.

Котов приполз на пост и тут же начал придираться к Корпачеву, обвиняя его в намерении убить своего унтер-офицера. Солдат объяснил, что ему трудно было разобрать в темноте, кто ползет, и он лишь на всякий случай приготовил гранату.

– Я окликнул вас два раза, господин взводный, – говорил Корпачев Котову,-полагается спросить только один раз и, если нет ответа, открывать огонь.

Солдат был прав, но, возвратившись в окопы. Котов и ротному командиру сказал, что Корпачев хотел убить своего унтер-офицера. Ротный вызвал Корпачева, обругал ни в чем неповинного человека и в заключение приказал:

– Доложи взводному командиру, чтобы он поставил тебя под винтовку с полной выкладкой на передней линии на шесть часов – по два часа в день.

Корпачева поставили на боевой ступени в неприкрытом сверху окопе. Он был высокого роста, и затылок его и штык оказались на виду у немцев. Почти тут же, едва он успел взять винтовку на плечо, над головой его цокнули немецкие пули. Он соскочил со ступени, переждал немного и снова встал на место. Немцы не унимались, и в первый день стояния под ружьем Корпачеву поминутно грозила смертельная опасность.

К счастью, все обошлось благополучно. Корпачев старался держать голову пониже, чтобы не быть мишенью для противника. Кстати, немцы реже стали стрелять по нему. Корпачев рассказал, что когда его поставили под винтовку в третий раз (дело было вечером), он явственно слышал, как из ближнего немецкого секрета приглушенным голосом крикнули ему:

– Стой, стой, стрелять не будем.

Подпрапорщик и Котов неоднократно проверяли, как выполняется распоряжение ротного относительно Корпачева. Но товарищи по отделению все же ухитрялись облегчить ему участь. Выставив наблюдателей, которые должны были предупредить о появлении начальства, они давали ему возможность посидеть время от времени на боевой ступени.

Полностью отбыв наказание, Корпачев сказал мне:

– Клянусь тебе честью, – не я буду, если в первом же бою не убью этого гада п шпика Котова.

*

Шли дни за днями. Немцы не наступали, французское командование также что-то выжидало.

Иногда на нашем участке возникала артиллерийская стрельба. Какой-либо ротный командир, получив от своих передовых постов сведения о приближающихся немцах, не утруя5дал себя проверкой донесения и тут я«е звонил по телефону командиру ближайшей батареи, требуя открыть огонь по определенному месту.

В это время немцы рыли подкоп под французские позиции и закладывали фугасы большой разрушительной силы. Фугасы взрывались и уничтожали значительные полосы траншей, в землянках гибло много солдат.

За время нашего пребывания на Реймском участке немцы произвели две газовые атаки. Первая нанесла нам большие потери. Мы как следует не были подготовлены к обороне в этих условиях, не умели правильно обращаться с французскими противогазами. Во вторую атаку жертв было меньше. Наученные горьким опытом, мы своевременно заметили расстилавшийся по земле зловонный дым, шедший от немецких окопов. Быстро дали газовый сигнал по всему участку, и меры предохранения были приняты.

Запомнился еще один эпизод, который произошел в дни нашего пребывания на Реймском участке. Командир четвертой роты капитан Семенов и фельдфебель Гук решили провести самостоятельную вылазку. С пьяных глаз они не поставили об этом в известность ни штабы полка и батальона, ни соседние роты.

В час ночи сто с лишним солдат под командой ротного командира вышли из окопов первой линии и направились к расположению немцев. Ночь была темная. Линия фронта неровная. Пройдя свои проволочные заграждения, разведка сбилась с пути и напоролась на заграждения второй роты. Думая, что это немецкие заграждения, разведчики тут же начали прорезать проходы.

Секретные посты второй роты услышали характерные звуки и сообщили дежурному по участку, а тот – ротному командиру. Немедленно стрелки вышли из землянок и заняли свои места на боевых ступенях. Пулеметы были наведены в ту сторону, откуда слышался шум перерезаемой проволоки. Минометчики тоже стояли наготове. Снайперы расположились в секретных проходах, чтобы не допустить противника до передней линии. Рота замерла, с волнением ожидая сигнала к бою.