Экспедиционный корпус

Время тянулось медленно. Собирались тучи, день становился пасмурным. Вскоре начался дождь.

Прошел час, из Фельтена не было ни привета, ни ответа.

Стоявшие против нас офицеры то уходили, то вновь приходили, но ни в какие разговоры с нами не вступали.

Дождь усиливался. Солдаты мокли и ворчали. Некоторые обращались к Глобе:

— Скажи им, какого чорта они нас держат! Если хотят мириться, пусть идут, если не хотят — не нужно.

Глоба успокаивал людей и терпеливо ждал ответа.

Вскоре из Фельтена выехала группа всадников. Впереди был полковник Котович в кавказской бурке.

Доехав до офицеров, всадники остановились.

Переговорив о чем-то с офицерами, Котович в сопровождении адъютанта и нескольких вооруженных вестовых приблизился к нашим ротам.

— Здорово, братцы! — закричал он.

Ля-куртинцы ответили неохотно и недружно, а некоторые совсем промолчали. К Котовичу подошел Глоба и сказал, что идет дождь, солдаты мокнут и нервничают, надо скорее приступить к делу.

— Не господа, не размокнут! — очевидно, нарочно громко бросил Котович.

Это взорвало солдат. Раздалась ругань по адресу полковника.

— Пока не научитесь вести себя в присутствии офицеров, разговаривать с вами не желаю, — заявил Котович.

— Но мы и не просим, — отвечали ему. — Не хочешь — не надо!

Котович побагровел.

— Когда будет нужно, я заставлю вас говорить! — крикнул он.

— Попробуй, заставь. Не таких видали! Говори о деле, а то уйдем.

— Посмотрим, как вы уйдете, — продолжал грозить Котович.

— А вот повернемся кругом, ты и смотри тогда, сколько хочешь.

После этих слов Котович обратился к Глобе:

— Я приказываю призвать эту банду к порядку, в противном случае мною будут приняты другие меры.

— Во-первых, это не банда, а боевая дивизия, — спокойно ответил Глоба, — во-вторых, сначала призовите себя к порядку, господин полковник, и будьте повежливее в обращении с солдатами…

— Прошу меня не учить, я к вам приехал не учиться, а приказывать, ваша обязанность — подчиняться мне.

— Не вы к нам приехали, а мы к вам пришли за восемнадцать километров, — продолжал Глоба, — и пришли не для того, чтобы выслушивать ваши угрозы, а для разрешения важного вопроса.

— Никаких важных вопросов я с этой бандой разрешать не намерен! Приказываю сию же минуту направиться в Фельтен и расположиться в приготовленных палатках. Кто не подчинится моему приказу, пусть пеняет на себя. Предупреждаю, что лес в руках верных мне войск, им приказано открыть огонь в случае вашего обратного ухода в ля-Куртин.

Оглушительный свист и смех были ответом наших солдат на слова разъяренного полковника. Раздались возгласы:

— Дураков нет, они ушли в Фельтен!

— Айда домой! Пусть он в Куртин придет, там и поговорим!

— Домой! В Куртин! Пошли, ребята! Становись!

Несмотря на свой авторитет, Глоба не сумел удержать ля-куртинцев. Роты, быстро выровнявшись, с гиканьем и свистом двинулись мимо Котовича.

Взбешенный полковник дико смотрел на солдат. Лицо его побагровело еще больше, руки рвали поводья, раздирая удилами рот лошади. Он что-то тихо сказал своему конному вестовому, и тот вскачь понесся к Фельтену. Вскоре там затрещал пулемет: это был условный сигнал для приготовления к бою.

Полковник не знал, что высланные им пулеметчики сняты нами и находятся под надежной охраной. Наши солдаты громко смеялись над ним, и чуть не каждый считал необходимым, поравнявшись с Котовичем, или свистнуть что есть духу, или загоготать, или скорчить рожу…

Дойдя до леса, мы остановились под деревьями. Глоба распорядился выдать хлеб и консервы.

Закусывая, солдаты вели оживленный разговор.

— Вот и объединились! — пошутил рядовой Марченко, вызывая общий смех.

— Да разве с таким чортом сговоришься! — сказал пулеметчик Гаврилов. — У него и глаза-то не человечьи, а бугая…

— Откуда такой фрукт взялся? — спросил кто-то.

Действительно, ля-куртинцы почти не знали Котовича, — появился он в дивизии недавно.

— У него все замашки старые остались, — заметил снайпер Рязанов. — Вот окружить бы его, стащить с седла да хорошенько попестовать…

— А пестуном бы назначить Антона Билюка! — крикнул Гаврилов.

Все так и покатились со смеху, повернувшись лицом к здоровенному солдату Билюку, который стоя уплетал вторую банку консервов.

Каждый старался отпустить по адресу Котовича крепкую шутку.

Обед на привале закончился. Глоба отдал распоряжение итти к ля-Куртину.

Сторожевое охранение было заменено, и отряд двинулся.

Не доходя километра полтора до лагеря, мы остановились на последний привал. Глоба дал отряду хорошо отдохнуть и затем, выстроив роты, повел их в ля-Куртин. Оставшиеся в лагере солдаты вышли нам навстречу и приветствовали криками «ура».

Вечером в ротах и командах был получен приказ за подписью Глобы, которым он отменял на завтра обычные занятия, разрешая солдатам отдых на весь день.

3

Ля-Куртин зажил по-старому. Аккуратно в семь часов утра мы выстраивались около своих казарм и с песнями шли в поле на занятия.

Захваченные в засадах фельтенские пулеметчики остались у нас в лагере.