Экспедиционный корпус

Коваля вызвали в каюту офицера. После допроса офицер распорядился посадить его под арест. Через час Коваль выбил дверь помещения, где он сидел, и ушел в роту. Его снова потребовали к офицеру, но он отказался и заявил:

— Если я нужен, пусть он сам придет сюда.

Через несколько минут офицер в сопровождении трех подпрапорщиков, вооруженных шашками и наганами, вышел из каюты и приказал привести Коваля. Солдаты не выполнили приказания. Офицер выстрелил вверх, но и это не подействовало.

— Последний раз требую выдачи Коваля или откроем огонь! — закричал офицер.

— Попробуй!

Раздалось четыре выстрела, которыми был убит один солдат и ранены двое. Солдаты разоружили офицеров, избили и выбросили за борт.

Возле Константинополя судно было встречено миноносцами, которые проводили транспорт до одесского порта. Здесь ля-куртинцев высадили и под конвоем увели в город.

Спустя некоторое время больше половины солдат было расстреляно, а остальных присудили к тюремному заключению и каторжным работам. Очень многим удалось бежать и пробраться на родину.

*

Таким образом ни первый, ни второй транспорты не только не оказали никакой помощи белым, но, наоборот, причинили им много хлопот. Поэтому третий транспорт белогвардейское командование решило отправить в Россию не из Африки, а из Франции, включив в него кроме ля-куртинцев еще и отряд фельтенцев.

Командование надеялось, что при фельтенцах ля-куртинцы не решатся устроить бунт или перейти на сторону красных на фронте.

Войска погрузили в Марселе на пароход «Петр Великий», который, взяв курс на Новороссийск, вскоре вышел в открытое море.

Среди фельтенцев находился наш «старый знакомый», бывший подпрапорщик, произведенный в офицеры, Кучеренко.

— Шкура! Скольких солдатских зубов стоят твои золотые погоны? — кричали ему солдаты.

Кучеренко злился, но молчал. Он боялся, как бы солдаты не отомстили при случае.

В пути Кучеренко старался как можно больше и вежливее беседовать с солдатами, чем хотел расположить их к себе, заставить забыть его выходки во Франции. Но солдаты избегали встреч с ним или разговаривали на такие темы, от которых у него все внутри переворачивалось.

Чем ближе подходило судно к Новороссийску, тем больше «разлагались» фельтенцы. Они осознали нечестность своего поступка во время памятных событий в лагере ля-Куртин и всеми силами старались загладить перед ля-куртинцами свою вину, подружиться с ними. Поэтому и здесь белогвардейские генералы просчитались. И в тот момент, когда «Петр Великий» входил в новороссийский порт, все солдаты были единодушны в своих стремлениях.

Судно причалило к берегу. Началась подготовка к высадке. На берегу выстроили белогвардейскую команду с винтовками на караул, а рядом с ней оркестр, исполнивший военный марш. На правом фланге стояли офицеры в парадной форме. Впереди всех, ближе к судну, генерал с большими седыми усами.

Офицер, сопровождавший отряд, отдал генералу рапорт. Тот приказал приступить к высадке. В несколько минут тысяча пятьсот человек сошли с судна и ротными колоннами построились вдоль берега.

Генерал подошел к строю. Солдаты были хорошо одеты и неплохо упитаны, все высокого роста, крепко сложены.

Полюбовавшись строем, генерал взял под козырек в крикнул:

— Здорово, молодцы!

Гробовая тишина была ответом генералу.

— Вы, наверное, во Франции разучились отвечать на приветствия, — возмутился он. — Так мы вас здесь научим. Где вы набрали таких оболтусов? — обратился он к офицеру. Но тот не нашелся что ответить.

— Мы не оболтусы, а граждане свободной России! — послышался голос из солдатских рядов.

— Молчать! Кто говорит? — крикнул генерал.

Мертвая тишина.

Пройдя вдоль фронта взад и вперед, генерал несколько успокоился и, остановившись, снова заговорил:

— Эх, солдаты-то какие — кровь с молоком, да только красные все, сволочи…

После этого он отдал какое-то приказание офицеру, сел в автомашину и уехал.

Через несколько дней прибывших разбили на отряды и направили в разные города Северного Кавказа, занятые белыми. Наученные горьким опытом, белогвардейцы не отправили на фронт ни одного солдата из этой партии. Все они несли гарнизонную службу в тылу.

Одна рота, которая была направлена в Армавир, во время наступления Красной армии разбила военный склад и, вооружившись, ударила белым в тыл. Эта небольшая часть ля-куртинцев внесла смятение в ряды белогвардейцев, чем оказала большую помощь Красной армии.

После занятия Армавира Красной армией все ля-куртинцы были собраны и по распоряжению командира дивизии отпущены домой.

Прапорщик Кучеренко исчез еще в Новороссийске и его больше никто не видел…

*

Гнусная сделка царя с французской буржуазией привела к гибели многих русских солдат экспедиционного корпуса. Гибли они в Индийском океане по дороге во Францию, гибли на французском фронте, в лагере ля-Куртин, в африканской ссылке, на островах Средиземного моря.

Остатки русских войск, находившиеся в Африке, прибывали в Россию постепенно. Некоторые приехали в Одессу, когда там была уже советская власть.