Экспедиционный корпус

Первое время в Майлли нам было как-то грустно. Вид бараков, хотя и очень удобных, напоминал кузнецкую и самарскую казармы. Но потом жилось в лагере хорошо. Кормили сытно, вдоволь. Ежедневно мы ходили в поле километров за восемь на тактические занятия. В смысле военной подготовки нам пришлось узнать много нового, чего в русской армии не применялось. Новая военная тактика интересовала нас, и мы охотно изучали ее.

Не нравились только частые смотры. Обычно смотры производили французские генералы: командир корпуса Безелер, командующий четвертой армией, в которую мы входили, Гуро, главнокомандующий фельдмаршал Жоффр и президент Пуанкаре. Приезжали также представитель русского командования во Франции генерал Жилинский, русский посол в Париже Извольский и другие лица.

Частые смотры, перед которыми обычно усиливалась муштра, так надоели, что мы кляли их на все лады.

За время пребывания в лагере многих из нас отправляли в разные города для прохождения военных курсов: снайперских, бомбометчиков, минометчиков, курсов по изучению легких траншейных пушек, стреляющих посредством сжатого воздуха. Кое-кто изучал аппарат Вермореля, бросающий огневую жидкость на расстояние пятидесяти-шестидесяти метров.

Кроме наших полков в лагере стояли французские и бельгийские части, подразделения цветных колониальных войск. Вечерами по окончании занятий нас, русских, командами отпускали в расположенное рядом торговое местечко Майлли за покупками. Часы отпуска мы проводили вместе с французскими, бельгийскими и колониальными солдатами, вместе заходили в кабачки и, подвыпив, группами бродили по местечку, распевая песни каждый на своем языке.

6

Простояв в лагере Майлли два месяца, первый и второй полки выступили на фронт, на Мурмелонский участок. Полки были хорошо вооружены. В большом количестве они имели пулеметы, минометы, траншейные легкие пушки. При каждом батальоне — взвод бомбометчиков, у них ручные гранаты и автоматические револьверы. Трехзарядные винтовки были заменены десятизарядными. Каждой роте выдали много ружей-пулеметов, заряжавшихся круглой касеткой в двадцать пять патронов.

Солдаты, побывавшие на русско-германском фронте, говорили:

— Если бы нашему брату дали такое вооружение там, то немцы давно были бы разбиты и нам не пришлось бы приезжать во Францию.

Перед выступлением на фронт почти у каждого из нас оказалась «крестная мать», а у некоторых даже по две. Это были француженки, которым, по их просьбе, из среды русских солдат назначили «крестников». Женщины обещали заботиться о нас.

Из Шалонской снайперской школы я привез с собой хороший аттестат. По приказу командира полка меня снова произвели в младшие унтер-офицеры, и я принял под свое командование снайперское отделение.

До города Мурмелона войска ехали по железной дороге. В Мурмелоне был однодневный отдых. Потом ночью мы выступили на передовые позиции, находившиеся в семи километрах от города.

Наша часть сменила французов. Первый батальон занял первую линию окопов, второй — вторую и третью, третий остался в резерве.

От нашей передовой линии немецкие окопы находились на расстоянии семидесяти-восьмидесяти метров. Фронт был сильно укреплен. Проволочных заграждений насчитывалось до сорока рядов. Местами они вплотную подходили к германским. Окопы были очень глубокие, с боевыми ступенями, с частыми траверсами. Стенки окопов обтянуты проволочной сеткой, чтобы не осыпалась земля, на дне лежали деревянные решетки, предохраняющие от грязи.

Во всех трех линиях имелись хорошо оборудованные глубокие землянки со спуском до пятидесяти ступеней. Стены и потолки землянок забраны тесом, подпираемым прочными столбами и балками. Вдоль стен стояли койки. Офицерские землянки были со всеми удобствами, как в хороших квартирах, кое-где были даже ванные и биллиарды.

Так началась траншейная жизнь русской особой бригады. Для каждого взвода отвели определенный участок и землянку. Каждой роте, взводу, отделению и солдату дали определенное задание. Каждый знал свою боевую задачу, что ему нужно делать и где находиться на случай артиллерийского обстрела или атаки немцев.

Первая рота организовала команду разведчиков из семи охотников. Старшим назначили унтер-офицера Котова, помощником — ефрейтора Калмыкова. В первую же ночь нашего пребывания на позиции Калмыков с тремя солдатами отправился к окопам противника. Они привели двух немецких солдат, снятых с секретного поста, принесли захваченные ими две винтовки с патронами и два ящика ручных гранат. За эту вылазку Калмыков и его товарищи первыми в полку получили георгиевские кресты. Самого его произвели в младшие унтер-офицеры, а троих рядовых — в ефрейторы.

Первых георгиевских кавалеров начальство окружило вниманием. Их водили к командиру бригады генералу Лохвицкому, к командиру корпуса, к командующему армией, возили даже в Париж.