Эксперимент

– И наш учитель информатики исчез, и физик тоже, – продолжил размышлять Лёша.

– А кем работал твой отец? – спросил Изу.

– И мой отец, и Мишкин – программисты, они вместе работали на комбинате, над одним проектом.

– Стоп. У Светкиной подружки родители тоже программисты!

– А у Ленки отец электронщик – компы ремонтировал. Пропали программисты, физики, электронщики, учителя информатики. Я не слышал, чтобы пропадали продавцы, парикмахеры, массажисты. Есть некая закономерность. Не так ли?

– Работники сферы обслуживания продолжают работать – обслуживают клиентов с Верхнего берега.

– Это не работа, это больше на рабство похоже – денег не платят, – злобно сказал Алексей.

– А почему они тогда на работу ходят? – попытался разобраться Изу.

– Их там кормят и наркотики дают, – пояснил Лёша.

– А всех, кто связан с программированием, они забрали на комбинат. Думаю, убивать их не было смысла.

– У меня появляется надежда на то, что мой отец ещё жив. Я так рад!– воскликнул Лёша.

– Чему радоваться? Пока ты в тюрьме, ты его вряд ли увидишь.

Мальчишки затихли, наблюдая за последними бликами солнца на стене и пытаясь осознать всё, к чему они пришли в процессе анализа. В комнате стало совсем темно.

Красный глаз солнца, расплывшегося вдоль горизонта, мигнул на прощанье и закрылся синим веком облака. Лёша подумал, что сейчас баба Маша уже начала рассказывать детям свою очередную сказку.

23. Четвёртая сказка бабы Маши

Мальчик у Марии умер, так и не начав ходить. Ему было четыре года. Мария совсем перестала разговаривать с людьми, замкнулась, работала сутками. Но время брало своё. И она опять восстала из пепла. Пришла в себя. Опять расцвела вопреки всему. И Гриша опять стал приходить к ней. Он женился на Варваре, так как Марию считали сумасшедшей, и их брак был расторгнут. Но страсть Григория к Марии разгорелась с новой силой. Он приходил ночью, уходил утром. И в доме оставался только аромат спелых яблок, которые он приносил детям. Иногда он приходил пьяный, вероятно после скандала с ревновавшей Варварой. И тогда он избивал Марию. Жёстко, грубо. Бил кулаками, пинал ногами. Мария пыталась запираться на замок, но он выламывал дверь, если она оказывалась заперта. Никто не защищал Марию. В личные конфликты в деревне не принято было вмешиваться. Мужик мог делать с бабой что хотел. Он был всегда прав, а баба сама виновата.

Когда Мария поняла, что вновь ждёт ребёнка, она собралась, закрыла дом и ушла куда глаза глядят. Переходила из деревни в деревню, чтобы Гриша её не нашёл и не избил снова. Месила глину, мазала хаты, жила там, где работала. И однажды, во время работы, почувствовала себя худо. Ушла в поле. Родила девочку. Симочкой назвала она её. Серафимой. Покормила ребёнка, ополоснула в ручье, помылась сама, полежала во ржи несколько часов и пошла работать дальше. Рожать было уже легко. Когда первого рожала, полотняное полотенце разорвала надвое, пока тужилась. А пятые роды уже привычны. Нужно было работать, хотя сил не было, но детей нужно кормить и самой что-то есть. На закате опять месила глину, привычно переступая ногами в большом корыте, глядя на солнце, держа на руках крошечный свёрточек, из которого выглядывало маленькое личико, напомнившее ей печёные яблочки. Слегка сморщенные и пахучие. Она уткнулась лицом в темечко девочки. Сладкий яблочный запах исходил от мягких как пух волосков на головке ребёнка.

24. Совещание наверху

Грузный человек в военной форме по-хозяйски ходил по кабинету. Его очки, казавшиеся маленькими на крупном лице, поблёскивали красным, отражая закатное солнце, которое погружалось, как в ванну, в пену синих облаков и постепенно таяло там, смывая с себя, словно пот, красноту длинного яркого дня.

Остальные люди склонились над столом и сидели не поднимая глаз.

Константин Васильевич – так все называли грузного человека – был вне себя от ярости.

– Как такое могло случиться? Мальчишки вдруг начали думать? Сами? Что вы мне сказки рассказываете? Я работал над проектом по изучению возможностей человеческого мозга! Если мозг человека пять лет не подпитывать поступлением новой информации, если у человека нет необходимости структурировать, анализировать, запоминать информацию и применять её на практике, мозг прекращает развиваться и стремительно деградирует. Не так ли, Иван Иванович?

– Иван Иванович подобострастно вскочил, чуть не опрокинув стул:

– Вы совершенно правы, Константин Васильевич! Как только интеллектуальная деятельность прекращается, связи между нейронами зацикливаются только на тех, что постоянно используются. – Иван Иванович, маленький лысый очкарик, неловко осел под тяжёлым взглядом начальника.

– Солдату достаточно уметь выполнять несколько десятков команд. Ему не нужно думать! – продолжал самозабвенно кричать человек в форме. – С начала эксперимента прошло уже семь лет! Если дети не учились, не получали новой информации, не выполняли никакой интеллектуальной работы, они должны были полностью деградировать! А вы мне говорите, что кто-то из них ещё мыслит! Как это возможно?