Эксперимент

– Месяца три или четыре назад, я говорил тебе об этом же, только другими словами. И заметь, я тебя не кидал посреди дороги, в грозу, в полном одиночестве! Но если ты хочешь, я могу исчезнуть из твоей жизни прямо сейчас. Ты больше никогда меня не увидишь и не услышишь! Ответь мне сейчас, ты действительно этого хочешь? Дороги назад потом не будет!

Лилит отвернулась и уставилась на рыбок и виляющие хвостики. Они снова приплыли поближе к берегу. «А ведь он прав! Нет у меня пока никаких моральных сил расстаться с ним. Так какого черта? Я не понимаю себя…Не понимаю»

Лилит отчаялась, хоть и гордость шептала ей на ухо: «Да, я смогу. Да, я готова», язык никак не хотел повторять эти слова. У него было свое мнение на этот счет, и это мнение не нравилось гордости. Так и не придя к обоюдному решению с гордостью, язык решил действовать самостоятельно.

– Нет! – твердо и громко ответила она, словно позволяя в первую очередь самой себе услышать собственный ответ.

– Лаконично! И стоило вообще вытворять такое из-за глупой и совершенно не уместной идеи?

Он встряхнул волосами, обрызгал девушку мелкими капельками, встал и посмотрел на нее с надменной улыбкой. Левиафан взял ее за руку и направился к машине.

– Остановимся тут? Ближе к лесу? Я заметил полянку на том берегу. Лесная опушка так сказать! Ты же непротив, милая?

Лилит положительно качнула головой и натянула улыбку.

Они ехали по деревенской дороге. По обочине росли разные травы. Впереди виднелись одни кочки и ямки, засохшие колеи от тракторов.

Через пару минут дорога уперлась в широкий, но мелководный переезд. С легкостью преодолев его, машина резво въехала на гору. Оттуда открывался необыкновенный вид: речка, деревья внизу, даже виднелись крыши домов.

Лилит вышла из машины и прошлась по краю опушки. Ноги сбивали с травы оставшиеся капли дождя, пока Левиафан ставил палатку. Она была рассчитана на четырех человек. Левиафан специально взял палатку побольше, так как и он и она привыкли спать на просторной кровати.

На улице уже смеркалось. Вовсю стрекотали кузнечики, и потихоньку к ним подключались ночные птицы. Левиафан из старых бревен ровным квадратом сооружал костер. Периодически, он срывался с места и убегал в лес за сухими палками и хворостом, который было достаточно тяжело найти, после дождя.

От приближающейся ночи Лилит становилось как-то не по себе. Темнота ступала по земле бодрыми шагами, покрывая ее черными крыльями необъятных размеров. Все одевалось мраком и сразу же приобретало причудливые формы, иногда очень устрашающие, и хочешь, не хочешь, люди подсознательно начинают их бояться.

Тьма хранит в себе тайну и мистику, нехорошую и злую, которую человек не в силах понять и разгадать, остается только трепетать. Невозможно не бояться темноты. Можно врать самому себе, строить героя, но идя ночью в туалет, в собственной квартире, не объяснимое, но в полнее ощутимое чувство, тревожно пробирается по телу, выталкивая мурашки. И это-то в квартире! Лесная тьма вообще не внушает доверия.

Лилит ежилась, ей казалось, что таинственная рука, полная холода, трогает ее за плечи. Эти холодные руки очень сильно отличались от людских прикосновений. Совсем другой, страшный холод, промозглый и безобразный. От бездушной темноты пахло скрывающейся смертью, каждый сучок на дереве, каждая травинка, каждый кустик превращался в ужасного монстра, который пришел именно за ней.

Тьма любого вынуждает бояться, потому что отсутствует ее вид в целом: нет лица, всего лишь какие-то фрагменты. Глумливый холод в венах ощущался, остужающий горячую кровь.

А вот Левиафан был совершенно спокоен. Он вихрем носился по лесу и собирал тростинки и палочки. Его глаза видели больше чем человеческие. А когда видишь, так намного проще, боязнь сразу же исчезает, да ее и изначально нет. Левиафан знал, что там впереди, видел, а Лилит – нет. Это-то и пугало – незнание, непонимание.

Но через двадцать минут, в пяти метрах разгорелся костер, и Лилит стало легче, организм стряхнул остатки страха. Она перекусила печеной картошкой, постоянно кидая странные взгляды на вампира: проявлялся его страх, явный и заметный. Он старался держаться подальше от огня, а его лицо всегда было серьезным. Как только пламя стало более сильным и пылающим, Левиафан нашел длинную, но твердую палку, и на дистанции ворошил тлеющие в огне угли.

– Ты идешь спать? – спросила Лилит, понимая, что за день устала, много нервничала, ей хотелось отдохнуть.

– Иди, милая! – печально ответил он. – Мне, наверное, стоит подождать, когда костер потухнет, а то мало ли чего! Огонь – это не шутки, все может закончиться довольно таки плачевно!

– Ну, сиди, сторожи! – ответила она и залезла в палатку.

Левиафан с улыбкой посмотрел ей в след, затем он начал разглядывать темную даль. Где-то вдалеке ухала сова, внизу журчала речка, и больше ничего.