Экспериментальный фильм

– Очень любопытно, – произнес он наконец, поднимая на меня глаза. – Вы с Вробом явно мыслите в одном направлении.

– Каком именно?

Он извлек из ящика стола наполовину исписанный блокнот, потертая кожаная обложка которого была оклеена вырезками из газет и журналов, какими-то странными словами и фразами, вклинившимися между чудовищами в стиле Кроненберга, составленными из фотографий животных и птиц. Почерк Вроба, густо покрывавший страницы, действительно был ужасен. Маттеус, пролистав блокнот, продемонстрировал мне страницу, на которой Вроб, судя по всему, составил список потенциальных авторов загадочных фильмов, обнаруженных в дупле. Прищурившись, я разобрала в середине списка несколько раз подчеркнутое имя: М (Неразборчиво) А. М. Уитк[и]н[к].

– Вроб как-то сообщил мне, что страдает синдромом неконтролируемого гипографического порноцентризма, – усмехнулся Маттеус, заметив, как я пялюсь на фамилию. – Когда он пишет от руки, это сразу видно. Думаю, он перепрограммировал проверку орфографии в своей электронной почте, что может быть… небезопасно для работы.

– Боже, как же это тупо.

– Во всех смыслах, – буркнул Маттеус, по-прежнему листавший «Найди свой голос». – Хотя кандидатура миссис Уиткомб не так уж плоха, – добавил он, слегка вскинув бровь. Вряд ли Вроб имел в виду мистера – Артур известен в основном не как творец, а как покровитель искусств. Другое дело его супруга. В музее есть целый зал ее картин, хотя, признаюсь, я не слишком внимательно их разглядывал. Но, когда я искал в Сети упоминания о ней, обнаружил интересную мелочь – картину Густава Кнауфа. Это художник-декадент, один из самых талантливых последователей Одилона Редона. В 1909 году он устроил в Брюгге акт самосожжения, который, естественно, закончился его смертью. За год до этого супруги Уиткомб, совершая свадебное путешествие, встретились с ним в кафе Брюмер, его любимом местечке, и выразили ему свое восхищение. Если хочешь, пришлю тебе ссылку.

– Известно, что у нее была камера. И она снимала фильмы.

– Документальную хронику спиритических сеансов, – пожал плечами Маттеус. – Нет никаких доказательств, что она снимала столь изощренное кино.

– Хорошо, но что насчет перекличек с легендой о Госпоже Полудня?

Маттеус вздохнул и закрыл книгу, заложив ее пальцем.

– Послушай, Луиз, мне бы хотелось, чтобы все было так просто. Мы говорим с тобой о заре кинематографии в Северной Америке. По идее, в ту пору снимать фильмы мог каждый – и делал это, если мог позволить себе приобрести оборудование и пленку. И да, я больше склонен думать, что фильмы из Адской ямы сняты любителем, таким как Айрис Уиткомб. Вероятность того, что их снимал профессионал, заключивший контракт со студией вроде Джейпери, крайне мала. Хотя ее тоже нельзя сбрасывать со счетов…

– У Хьюго Балкарраса есть своя теория относительно исчезновения миссис Уиткомб. И эта теория напрямую связана с ее кинематографическими экспериментами.

– Что она на портативном проекторе смотрела в поезде фильм, снятый на нитратной пленке, и сгорела дотла?.. Не смеши меня.

Я улыбнулась, словно в знак согласия, и продолжала гнуть свою линию, не обращая внимания на раздражение, вспыхнувшее во взгляде Маттеуса.

– Такое совпадение нельзя сбрасывать со счетов. Конечно, можно привести примеры, когда оно оказывалось делом случая, но таких случаев крайне мало. Особенно в кино.

Он снова вздохнул.

– Не хочу ни на чем настаивать, но если эти фильмы снимала Айрис Уиткомб на сюжет вендской сказки, причем ее собственной версии, то она должна предшествовать появлению фильмов. Согласна?

– Согласна.

– Тогда посмотри на авторские права. На информацию о предыдущих публикациях.

Он передал мне книгу, придерживая нужную страницу двумя пальцами. Вот она, прямо под его ногтем: «Дочь Королевы змей. Вендские легенды и фольклор». Опубликовано в 1925 году. Именно в этом году миссис Уиткомб была наконец официально объявлена умершей.

Шок – шок разочарования, от самого открытия и от того, что я сама его спровоцировала – был столь сильным, что я на несколько мгновений буквально лишилась дара речи.

– Все равно, мне хотелось бы увидеть те, другие фильмы, – в конце концов сказала я. – Те, что ты купил в музее.

– С удовольствием. Позвони, и мы обо всем договоримся.

Я кивнула, убирая книгу в сумку. Маттеус снова вздохнул, на этот раз приняв сочувственный вид.

– Жаль, что мы расстаемся на такой грустной ноте. Поверь, я был бы рад, сложись все так, как ты хотела, но иногда наши теории не находят подтверждения. Так или иначе, ты провела настоящее расследование.

– Угу.

– И собрала кучу информации о кадрах из «Безымянных 13», верно? Думаю, это не бесполезно.

– Угу. Хоть что-то лучше, чем не ничего.

– Всегда считал, что это хороший, очень хороший подход.

Я снова кивнула, растянула губы в улыбке, и как ни в чем не бывало пожала ему руку. «Что тебе еще остается, самодовольный придурок», – вертелось у меня в голове.