Эксперт № 21 (2014)

Объяснений произошедшей революции несколько. В отличие от традиционных месторождений, этих своеобразных подземных емкостей, рассказывает Татьяна Митрова, газонефтеносные сланцевые формации, или плеи, конечно же при известном упрощении, представляют собой своеобразные губки, заполненные пузырьками углеводородов и располагающиеся на небольшой глубине на огромных площадях, на которых можно начинать разбуривать фактически где угодно. Но у сланцевых промыслов в отличие от традиционных, где добычу можно вести десятилетиями, короткий жизненный цикл, продуктивность скважин резко падает в первый же год, и они вырабатываются почти до нуля в течение трех лет. Для поддержания добычи на достигнутом уровне требуется все новое и новое бурение. Это фактически производственный процесс, определяющий принципиально другой характер сланцевого бизнеса, нежели у традиционных нефтегазовых компаний. Другое его отличие — беспрецедентная для отрасли гибкость: при ухудшении конъюнктуры бизнес можно быстро свернуть, и наоборот, если цены на сырье подскочили, немедленно начать бурить новые скважины. Важное преимущество США заключается еще и в развитой инфраструктуре трубопроводного транспорта, к которой любой производитель может легко подключиться. Способствовало успеху и благоприятное земельное регулирование, когда любой фермер благодаря роялти заинтересован в том, чтобы горизонтальные шурфы бурились именно под его землями, даже если сама скважина располагается не на его территории: по американскому законодательству все, что находится под (и над) частной землей, принадлежит ее собственнику. Исключительно либерально и американское экологическое регулирование, касающееся сланцевой добычи; по крайней мере, оно не содержит невыполнимых нормативов и дорогостоящих требований. Широкое использование гидроразрыва пласта в значительной мере подтолкнуло принятие закона, когда ГРП оказался вне юрисдикции американского Агентства по охране окружающей среды, что было бы совершенно невозможно в европейских странах.

На привлекательный рынок стали было приходить нефтегазовые транснационалы, скупая активы небольших и средних добывающих фирм и лицензии на разработку площадок, но то, что было рентабельно для гибких «малышей» (сейчас среди них есть уже и компании стоимостью в миллиарды долларов), оказалось невыгодно крупным корпорациям. По словам Светланы Мельниковой, в итоге целый ряд представителей крупнейших компаний — Chesapeake, Devon, BP, BHP, Encana — списал за последние годы не оправдавшие надежды активы на 35 млрд долларов. В итоге сланцевые рынки остаются полем деятельности небольших и средних фирм. Добыча только одного сланцевого газа к 2015 году будет обеспечивать около 1,5 млн рабочих мест, а к 2035 году — 2,4 млн.

Ситуация на американском энергосырьевом рынке кардинально изменилась: существенно — с 476 млн тонн в 2007 году до 327 млн тонн в 2012-м (это 60%  общего российского экспорта этого сырья!) упал импорт нефти, рассказывает Светлана Мельникова. Дешевый из-за затоваривания газ (в первой половине 2012 года он торговался на американской бирже Henry Hub фактически по себестоимости — 70 долларов за 1000 кубометров) подтолкнул американских энергетиков больше использовать газовые электростанции в ущерб угольным. Несмотря на отсутствие собственно экспорта из США, мировые энергетические гранды испытали болезненные потери: катарский СПГ пришлось развернуть от США в сторону Европы, туда же пошли избытки американского энергетического угля, в результате чего уровень загрузки газовых станций снизился с 55–60% до 25–30%.