Эксперт № 43 (2013)

Мы планируем через несколько лет построить еще один онкологический центр в Московской области, установить там циклотрон — мини «ядерную станцию» для производства радиоизотопных фармпрепаратов. Стыдно сказать, в нашей ядерной державе эти препараты не производятся, и сегодня их приходится ввозить, причем с большим трудом. Кстати, во многом из-за этого у нас плохо развивается радионуклидная диагностика.

Мы можем оказывать очень много разных видов высокотехнологичной помощи — от стентирования до экстракорпорального оплодотворения, от лучевой и химиотерапии до эндопротезирования суставов.

Какому уровню еще мы должны соответствовать, чтобы государство увидело в нас серьезного контрагента? Когда нас не допускают к высокотехнологичной помощи, а ее оказывают по распределению в разы хуже, меня это злит.

—Азачемвамгосударственныйзаказ?Вамнехватаетклиентов?

— В старом корпусе мы загружены на 95 процентов, и это предел. Нашу поликлинику ежедневно посещают 2000 человек. С введением нового корпуса наши площади увеличились в два с половиной раза: с 13 тысяч квадратных метров до 34 тысяч. Конечно, пока он не заполнен. Работа по системе государственного финансирования позволила бы загрузить мощности и быстрее окупить инвестиции: у нас магнитно-резонансная томография работает 24 часа в сутки, и ночью мы делаем 8–10 исследований. А можем больше, 16–20. И эти дополнительные исследования можно было бы делать дешевле. Таких вещей много. Впрочем, дело отчасти сдвинулось с мертвой точки. Недавно мы заключили с московским департаментом здравоохранения первый контракт на проведение лучевой терапии 70 онкологических больных за счет бюджета города Москвы и уже начали их лечение. Наверное, это первый такой опыт частно-государственного партнерства на рынке. Посмотрим.

—Атарифыгосударственныевасустраивают?Ведьонивесьмадалекиотреальныхзатрат.

— По обязательному медицинскому страхованию это так. Мы готовы работать с государством именно по высокотехнологичной помощи, где тарифы близки к реальности. Например, за операцию по установке стента в сердечную артерию государство платит, допустим, 3500 евро. Сам стент стоит 2500, у нас еще остаются деньги, чтобы платить достойную заработную плату врачам.

Таблица 1:

Будучи несетевым проектом, клиника «Медицина» входит в тройку лидеров на рынке частных медицинских услуг по объему генерируемой выручки

Развитие компетенций

—Почемувысталиразвиватьтакоесложноенаправление,каконкология?

— Этот вид медицинской помощи невероятно востребован. Онкологические заболевания занимают второе место среди причин преждевременной смертности. По данным Росстата, в 2012 году их удельный вес в структуре смертей составил 14,5 процента. В абсолютном выражении это почти 300 тысяч человеческих жизней — население крупного города. К сожалению, средняя продолжительность жизни больных раком в нашей стране в несколько раз ниже аналогичного показателя за рубежом. При этом меня очень удручает то, что наши более или менее состоятельные граждане повально уезжают лечиться за рубеж.

—Мнерассказывали,чтовамериканскихклиникахбольнойможетвовремяпрогулкипокормитьоленясрук,погулятьвсадувстиледзен,чтобывосстановитьдушевнуюгармонию,помедитировать,акнашемуонкоцентрунаКаширкеиподъехатьстрашно.

— Возможности современной отечественной медицины в борьбе с раком очень невысоки. Безусловно, ведущие российские онкологические центры прекрасно оснащены и имеют самый большой на рынке опыт по лечению онкологических заболеваний. Но таких учреждений в стране единицы, и условия пребывания больных там зачастую оставляют желать лучшего.

По данным Минздрава времен министра Татьяны Голиковой, 80 процентов аппаратов лучевой терапии во всех онкологических клиниках страны выпущено до 1985 года. Это не материальное устаревание, а глубокое моральное устаревание. Тем, чем тогда лечили, уже даже в Африке не лечат. Потрясающая отсталость! Если в Европе средняя продолжительность жизни пациента после обнаружения ракового заболевания 12–14 лет, то у нас, согласно отчетам Минздрава, речь идет в лучшем случае о трех годах.