Эксперт по убийствам

— По кровотечению. Никакая шляпная булавка не может вызвать такого сильного внутреннего кровотечения. Поначалу это не было очевидно, так как в месте прокола не оказалось ни синяка, ни заметного наружного кровотечения. А вот внутри — огромное количество крови в плевральной полости и в районе сердца, и часть крови протекла в брюшную полость. Вообще-то не исключено, что шляпной булавкой можно нанести смертельную рану, но в таком случае смерть наступила бы намного позже. Да и вариант этот маловероятен.

— Чем же убийца зарезал девушку?

— Чем-то очень узким — как я уже сказал, из входного отверстия раны вытекло очень мало крови — и довольно длинным: чтобы добраться до сердца через печень и диафрагму, орудие должно было быть по крайней мере шести дюймов в длину. К примеру, подошел бы нож для разрезания бумаги, только очень острый, конечно. Отмечу, что края раны не порваны, — орудие вонзили в тело и аккуратно вынули.

— Она долго страдала? — Пенроуз подумал о предстоящей встрече с родными Элспет.

— Похоже, все произошло очень быстро, и я сомневаюсь, что девушка успела хоть что-то понять. Судя по ране на сердечной стенке, убийца нанес удар, а потом повернул нож внутри тела и тем самым ускорил смерть. Кровь, попавшая в полость перикардиума, ослабила сердечные сокращения, и кровяное давление должно было почти мгновенно упасть, скорее всего опередив боль от нанесенной раны, то есть жертва даже не успела эту боль ощутить. Я думаю, она потеряла сознание не более чем через минуту после нападения. Так что с определенной точки зрения это оружие отлично сделало свое дело. Меня поражает, почему в наше время убийцы не отдают предпочтение ножу. Он куда эффективнее, чем кочерга или свинцовая дубинка, и работа с ним куда более эстетичная.

Пенроуза объяснения патологоанатома более-менее удовлетворили; он принялся пролистывать отчет о результатах вскрытия и обнаружил то, что уже знал: у девушки оказались сбриты волосы на шее. Этот выглядевший абсолютно бессмысленным акт надругательства над телом убитой отчего-то встревожил его особенно сильно. Спилсбери здесь указывал: ранка, нанесенная при бритье волос, почти не кровоточила, а значит, порез был нанесен почти сразу после смерти. Но Пенроуз и сам об этом догадывался, а спрашивать патологоанатома о значении этого акта совершенно бессмысленно, потому инспектор перешел к вопросам, на которые надеялся получить конкретный ответ.

— Вы могли бы рассказать мне про убийцу что-нибудь еще? Хорошо бы, конечно, знать, как его зовут, но меня бы вполне устроил цвет его волос или в чем он был одет.

Спилсбери улыбнулся:

— Вас, несомненно, это разочарует, но преступник — для простоты будем говорить об убийце в мужском роде, — уходя из поезда, не был перепачкан кровью своей жертвы. Возможно, у него на руке и остались, какие-то следы, но настолько незначительные, что никто вокруг их не заметил, поскольку под ногтями у девушки тоже не было следов ни крови, ни кожи. Из-за шока она, наверное, оказалась неспособна сопротивляться, даже если ей и представилась такая возможность. И на булавке только ее следы. Однако есть и приятная новость, — поспешил добавить Спилсбери, заметив, что взгляд Пенроуза становится все более озабоченным. — У жертвы под ногтями и во рту нашли какие-то нитяные волокна, но они не от ее одежды, так что, как только мы сделаем еще несколько тестов, я смогу вам сказать, из чего было сшито пальто или связан свитер убийцы. Я предполагаю, что он левой рукой притянул девушку к себе и, прижав ее лицом к груди, чтобы она не смогла и пикнуть, пырнул ножом. Вся нижняя часть платья жертвы испачкана в пыли, но эта пыль от пола купе, что означает лишь одно: высокая стоимость первого класса отнюдь не гарантирует чистоты помещения. Скорее всего, потеряв сознание, она упала на колени, а потом ее подняли и посадили туда, где вы ее нашли, — мужчине это, конечно, сделать было легче, но и женщине такое тоже под силу. На ее чулках в нескольких местах поползли петли, рукав платья слегка разорван, так что вряд ли с ней обращались с достаточной бережливостью, что само по себе неудивительно, ведь делалось это в спешке. Данное убийство — одно из самых рискованных преступлений, какие я когда-либо расследовал, тут надо было все провернуть в считанные минуты. Итак, я сообщу вам о результатах анализа волокон, как только его закончат. Сведений не бог весть сколько, но это пока все, чем я располагаю.

Пенроуз заговорил не сразу, обдумывая то, что ему рассказал Спилсбери.

— Мне кажется, есть только две возможные причины, почему преступник подменил орудие убийства. Или использованный им нож был очень уж приметный и, оставив его, он бы выдал себя с головой; или что-то важное кроется в том, чем он решил это орудие подменить. Какую из двух причин выбрали бы вы?

Вопрос был задан инспектором Спилсбери неспроста: он умел подмечать нюансы в преступлении, которые не всегда оказывались замеченными сыщиками.