Эксперт по уничтожению

Гавриил печально улыбнулся и развел руками: мол, вот такая у смотрителей жизнь, никаких особых секретов.

– И где же теперь ваши дети? – полюбопытствовал акселерат, для которого, как, впрочем, и для большинства исполнителей, человеческие взаимоотношения между смотрителями до сих пор оставались загадкой.

– Младший – Корнелий – погиб четыреста с лишним лет назад при выдворении интервентов, а старший – Симеон – по сей день является помощником куратора одного из австралийских секторов. Ну что, прояснил я для тебя свою биографию?

Мефодий молча кивнул и постарался изгнать из головы взволновавшие Гавриила мысли. Откровенность Главы Совета следовало считать знаком уважения, и отныне надоедать ему своими нескромными мыслями было бы верхом неприличия.

Рыболовный траулер «Каракатица» теперь назывался траулером лишь по бумагам, поскольку тралы на его борту присутствовали только в качестве маскировки. На самом деле судно предназначалось для особых поручений Совета смотрителей и имело такой свирепый двигатель, что могло посоревноваться в скорости с круизным лайнером. Однако в данный момент «Каракатица» не рассекала волны на пути к Гренландии, а лежала в дрейфе неподалеку от восточного побережья Корсики. Виной задержки была не техническая неисправность, а акселерат Мефодий, доставивший неделю назад на «Каракатицу» не одного уникального землекопа, как ему приказывали, а двух.

Смотрители Гавриил и Иошида – непосредственные руководители этой операции – довольно прохладно встретили ступившего на борт полковника российской СОДИР, который оказался старым знакомым не только Мефодия, но и Главы Совета. Похвалы за усердие акселерат так и не дождался, как, впрочем, не дождался и порицания за излишнюю самодеятельность, словно бы в лице полковника Мотылькова он преподнес смотрителям неуместный подарок, который и выкинуть невежливо, и оставить у себя слишком хлопотно.

Смотрители изолировали Мотылькова в трюме и, казалось, не знали, что с ним делать. Именно поэтому «Каракатица» третьи сутки дрейфовала в нейтральных водах: Гавриил и Иошида в срочном порядке решали судьбу потенциального агента, поскольку тащить его в Гренландию не имело смысла. Агент из пленного полковника мог выйти превосходный, так что любой ценой следовало заставить Мотылькова служить в СОДИР и дальше. Ради шанса запустить миротворцам «крота» Глава Совета даже отложил Просвещение Жака Бриоля, которым пообещал заняться позже – во время долгого пути в Гренландию.

Мефодий, на которого после блестящей работы в Ницце все смотрели не как на наглого выскочку, а как на полноправного мастера, вместе с Мигелем ассистировал смотрителям в процедуре вербовки полковника Мотылькова. Человеком Сергей Васильевич был принципиальным и потому в контакт с врагом на первых порах вступать отказывался, но против смотрительских методов убеждения он был все-таки бессилен.

– Вот в чем первопричина вашей уникальности: контузия от взрыва гранаты, – первым делом просветил Мотылькова Гавриил. – После контузии ваш мозг словно окружил себя защитным полем – в моей практике такое уже встречалось. Теперь понятно, почему миротворцы вас не раскусили – они видят, что параметры мозга изменены, и думают, что это обычные последствия аномалии. На самом же деле вам следует благодарить не миротворцев, а того араба, который угостил вас гранатой… Удивительно: ваши каналы телепатической связи будто покрыты прочной изоляцией и на повреждения не реагируют вовсе! В какой-то степени я вами, Сергей Васильевич, восхищен: вы сумели противостоять психотропной атаке представителей высшего разума!

Мотыльков до сих пор не понимал, каким образом угодил к рефлезианцам в плен, и был очень зол. Во избежание эксцессов его надежно привязали к стулу. И хоть Гавриил непрерывно воздействовал на мозг полковника успокоительными телепатическими волнами, все равно возле пленника стояли наготове Мефодий и Мигель.

Мотыльков держался уверенно и не выказывал ни малейших признаков страха.

– Послушай, папаша, – взгляд полковника был исполнен презрения, но голос оставался невозмутимым, – не морочь мне голову всякой чепухой, а говори, что тебе от меня надо, раз уж убивать не собираешься. Кстати, я тебя раньше нигде не встречал? Больно лицо твое мне знакомо! С головорезом твоим я точно сталкивался. – Мотыльков кивнул в сторону стоящего позади Гавриила Мефодия.

– М-да, – пробормотал Глава Совета. – Не так-то просто оказалось скорректировать ваши воспоминания, уважаемый Сергей Васильевич. Получается, схалтурил я немного… Непорядок! И почему тогда в Староболотинске не обратил на вас внимание?.. Хорошо, уговорили: сейчас вы вспомните все, тем более что скрывать эту часть нашего общего прошлого больше нет нужды.

Гавриил спокойно посмотрел в глаза Мотылькова, игнорируя струящуюся из них ненависть. Полковник хотел было что-то сказать, но Глава Совета посредством телепатии уже открывал ему новую (точнее, не столь хорошо забытую старую) информацию касательно прошлогодних событий. На этот раз заложенные в голову Сергея Васильевича сведения являлись подлинными.