Экспертократия. Управление знаниями: производство и обращение информации в эпоху ультракапитализма

• Со средневековой истиной соотносится режим соподчинения дольнего мира горнему миру, который в западнохристианском варианте сопряжен с противоборством «града Божьего» с «градом Земным» (Августин), а в восточнохристианском – с непосредственной соподчиненностью высших административных чинов нижним чинам ангельской иерархии (Псевдо-Дионисий Ареопагит). Средневековая истина выступает способом эпистемической объективации провиденциализма: начиная от пророческого дискурса, заведомо содержащего всемирно-исторические обетования, и заканчивая личностными проговорками в ходе исповеди, имеющими значение скорее для индивидуальной судьбы.

• Для истины Нового времени характерен режим сочленения познавательной деятельности с рационализацией жизни и проектированием будущего. Познание оборачивается трудом, но одновременно выражает и власть. Новоевропейская истина выступает эпистемической объективацией капитала, духовным символом его самовозрастания. Одновременно истина становится символическим эквивалентом дара в системе отношений, где любые структуры взаимодействия организуются в соответствии с логикой товарообмена.

Овеществление мира тождественно праксису, оно представляет собой систему обмена слов и вещей. В результате овеществления мира вещи начинают говорить сами за себя. Однако чтобы понять, что именно говорят вещи, необходима особая политэкономия, которая выясняет, на каких условиях осуществляется этот обмен. Систематическое обеспечение его эквивалентности создает из слов и вещей понятия, объединенные в строгие последовательности. Напротив, асимметрия слов и вещей обеспечивает нас конгломератами феноменов, находящихся в сложных отношениях друг с другом. К числу этих феноменов относятся идеи, представления, эйдосы, иллюзии, симулякры.

Формирование символического капитала соответствует накоплению всего, что связано с процессом поиска истины, причем накопление это осуществляется с целью продолжения ее дальнейшего исследования. Инструментарий истины и вся совокупность институциональных условий, делающих возможным ее поиск, не просто выступают факторами производства истинного вопреки не-истинному, но и делают саму истину продуктивной – подобно тому, как средства производства превращают простой труд в производительный.

Глава 5 Исследовательский университет

Логике капитализации истины соответствует ее универсализация, а универсализация предполагает универсальную структуру трансляции знаний. Долгое время в качестве такой структуры выступал университет, однако теперь его влияние существенно ограничено инстанциями медиавласти. Ни для кого не секрет, что эти инстанции функционируют с чудовищной производительностью. Однако работа их основана на перекодировании любых форм знания в новостную информацию, подчиненную императиву фабрикации событий.

Ответом на систематическое преобразование знания в информацию явилось возникновение модели исследовательского университета, функционирующего как индустриальная структура по производству не только кадров, но и истин. Любая система производства и передачи универсального знания давно уже прошла этап огосударствления и организуется по корпоративному принципу. Вопрос, однако, заключается в том, в какой мере корпоративный университет может допускать «корпоративность универсального», о которой любил рассуждать Пьер Бурдье?[21] И не является ли эта «корпоративность универсального» сегодня всего лишь не слишком остроумным оксюмороном?

Исследовательская компонента университетской деятельности оказывается связанной с выявлением способа, посредством которого каждая конкретная истина не только производится, но и вообще может производиться. При этом исследовательский университет нового типа является заведением, в котором место прежней универсалистской системы знаний, организованной под началом философии, занимает экспертное знание.

Речь, однако, идет не о той экспертизе, которая выступает разновидностью сервис-деятельности, безразличной как к форме оказания услуг, так и к их получателю. Речь идет об экспертизе, бдительной в отношении собственных истоков и оснований. Именно эта бдительность позволяет эксперту не только сохранять дистанцию по отношению к:

а) предмету своих изысканий;

б) их заказчику;

в) своим результатам, но и обращать указанную дистанцию в предпосылку повышения продуктивности собственного анализа, прогнозов и оценок.

Непреложность сохранения этой дистанции диктуется отныне вовсе не требованиями абстрактной научной беспристрастности, восходящей к позитивистской утопии нейтрального наблюдателя.