Экспресс на 19:45

Кора собралась с духом. Ей было намного легче делиться такими вещами со старшей дочерью.

Марисоль. Марисоль умела вести диалог. Она могла расплакаться, разбушеваться, иногда их разговоры затягивались – но они все обсуждали, разбирали, прорабатывали. Селена видела мир черно-белым. Для нее существовало только хорошее и плохое – это она взяла от отца. Марисоль различала оттенки, переливы серого, в которые и была окрашена большая часть жизни. Она понимала, что вещи, кажущиеся правильными, не всегда являлись таковыми. Она относилась ко всему с меньшей строгостью, чем Селена. Кора знала, что выглядела в глазах младшей дочери слабой – из-за того, сколько лет она оставалась с Дагом, из-за того, как преданно берегла его репутацию. Она всего лишь жила так, как умела. Полноценная семья казалась ей важнее собственного счастья. Она сознательно пожертвовала им ради детей. А может быть, она просто боялась.

А теперь Селена оказалась в похожей ситуации – даже в худшей, пожалуй. Кора понимала, что и сама отчасти виновата. Она была ее матерью. И ужасным примером для подражания.

Она заговорила – почти шепотом.

– Это… дочь твоего отца от другой женщины. Плод очередной интрижки.

Селена побледнела, изумленно приоткрыв рот.

– Твоя единокровная сестра, – добавила Кора. – Ее зовут Перл.

Глава тридцать четвертая Перл

В ночи раздался телефонный звонок. Она услышала его сквозь сон, в котором бежала вниз по уходящей глубоко под землю башенной лестнице. Ее шаги гулким эхом отдавались от каменных ступеней. Она со всех ног мчалась прочь от преследующей ее тени. Она уже ощущала ее холодное дыхание. Все ниже и ниже. Глубже и глубже. Пятнышко солнечного света над головой окончательно померкло. Лестница привела ее в сеть подземных пещер. Она пошла на звук неунимающегося телефона. Казалось, там ее ждало спасение. Выход. Звонок и правда вырвал ее из кошмара. Она обнаружила себя в кровати. На тумбочке светился экран телефона. Рядом, закинув на нее руку и ногу, спал Джейсон. Спал как ребенок – глубоко. Разбудить его было почти невозможно.

Телефон затих. Она даже не потянулась за ним. Вряд ли уведомление о пропущенном звонке ее обрадует. Было три часа ночи. Она ни разу не навестила папулю с тех пор, как уехала. И была уверена, что это он ее разыскивал. Наверняка у него что-то стряслось.

Она лежала в темноте, сердце бешено колотилось, на нее снова наваливалась дремота. Она теснее прижалась к горячему телу Джейсона.

Перл почти полностью растворилась в Элизабет. Она переехала в простенькую однокомнатную квартиру Джейсона недалеко от кампуса. Они вместе ходили на занятия. Она работала в пиццерии, он – помощником механика в местной мастерской, специализирующейся на винтажных автомобилях. Они вместе ходили в кино. Сеансы он выбирал на свой вкус: авторские фильмы, малоизвестные документальные ленты. Они тусовались с его друзьями, которые то и дело устраивали квартирники и барбекю. Ужинали в недорогих ресторанах. И занимались любовью. Это оказалось до ужаса просто. Невероятно просто. Папуля назвал бы ее нынешнюю жизнь цивильной. И эта жизнь очищающим дождем вымывала ее прошлые личности. С каждым днем Перл угасала, а Элизабет – обретала силу.

Иногда она вспоминала свою жизнь со Стеллой – драмы, которые мать разводила из-за каждого из своих бесчисленных парней, постоянный стресс, в котором она пребывала из-за магазина, ее переменчивое настроение, извечную отстраненность. Малышка Перл жила в совершеннейшем хаосе и искала пристанища в выдуманных историях и книгах. Она сбегала в другие миры, в чужие жизни. Казалось, она сама оживала только на бумажных страницах. Она была Джейн Эйр, которая, только выпутавшись из неприятностей, немедленно влипала в новые. Была новоиспеченной миссис де Винтер, увядающей под полным ненависти взглядом миссис Дэнверс[49]. Была Лорой Фэрли в лапах ужасного сэра Персиваля Глайда[50]. А теперь была героиней из истории о Джейсоне и Элизабет. Ничего нового.

Джейсон постоянно расспрашивал ее о прежней жизни, о родителях, о детстве. Перл – или Элизабет? – умело сплела историю из полуправды. Ее мать умерла, отца она никогда не знала. После смерти матери о ней заботился дядя. Некоторое время они вместе колесили по стране, но потом разругались. Джейсон рассказал ей о своей большой семье, оставшейся в Миннесоте. Они даже планировали навестить их летом. Он любил ее – она это видела. Она же могла лишь притворяться, будто любит его, – ей это даже нравилось. Но он, похоже, чувствовал ее отстраненность.

– Иногда я не понимаю, здесь ли ты, – сказал он однажды ночью. – Как будто тебя относит все дальше и дальше от меня.

– Ну конечно, я здесь, – ответила она и скользнула губами вниз по его телу, заставив Джейсона обессилеть от удовольствия. Это более чем утолило его любопытство.

Иногда по ночам она разглядывала испещренную тенями комнату. Свою сложенную на стуле одежду, книги, ноутбук, цветы в вазе, телевизор, который они зачем-то купили и почти никогда не смотрели.