Экспресс на Наарию. Сборник рассказов

– Можно твой телефон, чтобы договориться насчет чеков?

– Конечно, – девушка потянулась к полке и взяла с нее визитку. – Здесь мейл и городской номер. – Она протянула Илье карточку. – И сайт с примерами работ. В галерее, к сожалению, недостаточно места для всего.

Мужчина кивнул и положил визитку в карман.

– Когда удобно звонить?

– Да практически в любое время. Если не смогу ответить, оставьте сообщение. Я перезвоню.

– Отлично, – сказал Илья.

– Только у меня одна просьба.

– Какая? – насторожился Даня.

– Видишь ли, – обращаясь к мальчику, сказала художница, – когда картина находит хозяина, она уже не может оставаться безымянной. Дело в том, что ее нужно занести в картотеку. Чтобы знать, в чьих руках она находится. А я, – Адель потерла подбородок, – ничего стоящего пока не придумала. Может, ты поможешь?

Даня задумался и посмотрел куда-то в сторону.

– Ладно, – после короткой паузы ответил он. – Только дай мне пару дней подумать.

* * *

Илья с Даней вышли из галереи и не спеша двинулись вдоль дороги. Порывистый ветер стих. На смену ему пришел легкий морской бриз. В кронах деревьев, словно россыпь бриллиантов, искрились капли дождя. Дышалось легко и свободно.

– Странно, что мы не замечали эту галерею раньше, – сказал Илья.

– Ну, мало ли, – Даня поправил растрепанные волосы. – Мы редко ходим тем маршрутом.

Они подошли к автобусной остановке.

– Пройдемся или будем ждать? – спросил мужчина.

– Лучше пешком.

Илья не стал спорить.

– Круто ты с чеками придумал, – спустя несколько минут сказал Даня.

– О чем это ты?

– О том, как взять у девушки телефон, не вызвав подозрений.

Мужчина улыбнулся и посмотрел на сына.

– Как-то само собой вышло…

Мимо них, обдавая обочину потоком мутной воды, пронеслась маршрутка.

– Закон подлости, – заметил мальчик, провожая машину взглядом. – Иной раз не дождешься.

– Да и черт с ней, – махнул рукой Илья, – ходить полезно.

Они спустились в подземный переход и, пройдя по нему, вышли с другой стороны трассы, которая отделяла шумные городские кварталы от побережья. Город понемногу оживал после бури. По дороге то и дело проезжали груженые пикапы ремонтников. Повсюду кипела работа. Аварийные службы спешно расчищали ливневые стоки. Слетевшие во время ливня вывески постепенно возвращались на места. Хозяева забегаловок и магазинов оживленно переругивались с монтажниками, норовящими схалтурить и закрепить все на скорую руку.

– Ты уж прикрути посильнее, – настаивал один.

– Сделай так, чтобы в следующий раз не слетело, – кричал другой.

Молодые мамы, все утро просидевшие дома, наконец вывезли малышей на воздух. Женщины делились последними новостями и увлеченно обсуждали последствия бури.

Проходя мимо детской площадки, Даня отпасовал мальчишкам, чей мяч выкатился за площадку. Они помахали ему рукой и вернулись к игре.

Вскоре Илья с Даней оказались в центре нижнего города и остановились перед дверью в мастерскую по ремонту обуви.

– Уверен, что тебе нужна это картина? – спросил мужчина.

– Уверен.

Даня толкнул дверь и уверенным шагом направился к прилавку.

– Ицхак, – громко крикнул он. – К тебе гости!

* * *

В глубине помещения тикали старые настенные часы. Заходя в мастерскую, Илья все время задавался вопросом: вывезены они из России или куплены где-то здесь, на дешевом блошином рынке, который по пятницам открывается в нижнем городе? Странное дело, но как только он собирался расспросить башмачника о том, откуда они взялись, разговор сразу переключался на что-то другое.

Рядом с часами на стене висел простой перекидной календарь, а вокруг него несколько фотографий каких-то седобородых раввинов. Для Ильи они все были на одно лицо и никакого духовного трепета не вызывали. Не то чтобы он испытывал неуважение к религии, просто для него это был чужой мир, никак не пересекающийся с его собственным.

Стоявший в мастерской запах невозможно было спутать ни с каким другим. За долгие годы он так глубоко въелся в щербатые каменные стены, что казалось, даже если лавку закрыть и навсегда распахнуть окна, здесь все равно будет пахнуть табачным дымом, выделанной кожей и гуталином.

Ицхак – ссутулившийся старик с выразительным лицом, испещренным глубокими морщинами, – стоял за прилавком и держал в руках раскрытую книгу псалмов. Его глаза цвета ледяного утра быстро скользили по тексту, а сухие губы беззвучно шептали слова молитвы. Заметив гостей, башмачник наклонил голову и поднял сползшие на нос очки.

– Даня! – выкрикнул он и отложил книгу в сторону. – Шалом, мой мальчик!

– Шалом, Ицхак, – ответил Даня и обнял старика. – Как дела?

– Слава богу, жив. Ботинки люди еще чинят.

– А мы пришли просить денег, – не задумываясь, заявил мальчик.

Илья вздохнул и закатил глаза к потолку.

– Здравствуй, Ицхак, – сказал он, подходя к прилавку.

Башмачник протянул мужчине руку.

– Вам как лучше? В золоте или облигациями?

Мальчик задумался и растеряно посмотрел на отца.

– Это шутка, – пояснил Илья.

Старик поправил сползшую на затылок кипу и подпер подбородок рукой.

– Ну, и что за аферу вы затеяли?

– Почему аферу? – удивился Даня.

– Что же тогда? – Ицхак обвел их взглядом. – Сделку века?