Экспресс на восток

— Это не я, — почти шепотом произнесла Людмила. — Это не я! — отчаянно выкрикнула она, вскочив со своего места. — Это он убил девочку! — обличительно указывая на Смакуева, — выкрикнула она, стоя напротив него.

Не успевший еще прийти в себя после избиения Жарковым, Антон удивленно таращился на свою сообщницу и любовницу.

— Я-я мать двоих детей, я не могла, слышите, вы все! — Она снова села на свое место и зарыдала.

Антон повернул голову в ее сторону:

— Это ты убила девчонку, мразь, — с ненавистью глядя на нее, прошипел он. — Я не решался это сделать. — Он посмотрел на Мирутина и Серафим подумал, что тот говорит правду.

— Это — беспредел, мочить ребенка, — проговорил он. — Я возненавидел ее после этого. Я оказался словно в аду. Мне не было покоя ни днем, ни ночью. — Он тяжело вздохнул.

— А трахать меня у тебя после этого не отвалился, — брызжа на него слюной, в ярости заорала Ракчеева. — Ты — вонючий нищеброд, уголовник, живший только за счет моего мужа!..

— Это она убила девчонку, — не глядя на бесновавшуюся рядом Людмилу, твердо произнес Антон. — Я за свое отвечу. Это действительно я нанес первый удар ножом Тимофею. Она его усыпила снотворным, — показал он на свою недавнюю союзницу, — а потом через проводника, — кивнул он на Мишельского, — вызвала меня. Она боялась нанести первый удар, боялась, что не убьет Тимоху и тогда тот убьет ее. Я ударил ему в сердце и сразу убил. Он умер во сне, не успев даже понять, что произошло. Потом нож у меня вырвала Людмила и со всей силы ударила его второй раз. Она хотела бить его еще и еще, но я ее остановил. Потом был Мишельский и Мастерков. За ними уже все остальные. Последней была старушка, — он кивнул в сторону Шапокляевой.

— Когда она вышла, я положил окровавленный нож в сумочку Ракчеевой и она преспокойненько, как будто ничего не случилось, улеглась спать с трупом мужа. У этой мрази нервы железные. — Он брезгливо поморщился, бросив короткий взгляд на любовницу.

— Мочить девчонку у нас уговора не было. Незадолго до того, как «напасть» на этого «петушилу позорного», — имея в виду Пескова, продолжал Смакуев, — Людмила выехала оттуда на своей машине, якобы отправившись в суд. Я, приказав Пескову набрать шефу в половине второго, легонько тюкнул его битой, которая была в багажнике машины, по башке. Рядом с нами никого не было. Взяв сумку Людмилы, которую, как только что выяснилось, видела Майорова, я переоделся, но маску не надевал, а натянул на лицо чулок, сделав в нем прорези для носа и глаз. На руках у меня были тонкие шерстяные хозяйственные перчатки. Выехал я по карточке, которую забрал у Пескова, тем путем, о котором рассказал следователь, — посмотрев на Серафима, — подтвердил его версию преступник.

— Подъехав к Арбитражному суду, на Большую Тульскую, где Ракчеева оставила свою машину, я забрал ее. На подъезде к Лесному Городку я остановился и она переоделась. На няню напал я, а девчонку затащила в машину она — он неприязненно глянул на женщину, с которой до сегодняшнего дня жил под одной крышей. — Выбросив пачку сигарет Тимофея, которые я нашел в бардачке, на месте, мы уехали. Девочка пробовала кусаться, но Людмила ее избила и заклеила пластырем рот.

Когда мы приехали к лесополосе, я думал, что она ее высадит из машины, и мы уедем. Бросим ее где-нибудь, переоденемся, выбросим сумку и все остальное, и сядем на электричку, там, рядом станция «Лесной Городок». Мобильного у девочки, как и у нас самих, не было, и нас бы точно не нашли. Но когда я остановил машину, то увидел, что Людмила ее зарезала. Эта гнида зарезала ребенка! — Он заволновался еще сильнее. Ракчеева сидела молча, глядя в пол.

— Пока она оттаскивала труп, я уничтожил все следы и переоделся. Потом она вернулась и тоже переоделась. Я-я не знал, что она провела экспертизу и про прядь волос девочки тоже ничего не знал…

— Куда вы дели нож, сумку, одежду и маски? — перебил его Мирутин. — Ему стало плохо. Не нужно было проецировать убийство Дианы на свою маленькую дочь, но мысли это делали сами, помимо его воли.

— Я покажу…

— Нет, это я покажу, — почти взмолилась Ракчеева. — Я хочу написать явку с повинной!

— Этого удовольствия я вам не доставлю, — процедил сыщик, посмотрев ей в глаза.

Ракчеева осеклась и безутешно зарыдала.

Обращаясь к Смакуеву, Мирутин спросил:

— Убийства Минаевой, Мастеркова и Пескова признаете?

— Да, признаю, — мрачно изрек тот. — Готов все рассказать под протокол.

— Расскажите сейчас. Пока без протокола. С самого начала, о Минаевой.

— Мне позвонил Афанасий. Сказал, что Минаева завтра идет на допрос к следователю и что она знает о том, что настоящий отец Дианы — Тимофей. А, следовательно, он не мог украсть и убить свою дочь. Я рассказал о звонке Мастеркова Ракчеевой и мы поняли, что находимся под угрозой разоблачения. Поэтому и решили немедленно убрать и Минаеву, и Мастеркова.