Экстерминатор (СИ)

Потому что воздействие гексаподов выходило «неизвестной этиологии, задействующее звуковые колебания». То есть звук в их гипнозе значение ТОЧНО имел. Но быть его единственным источником, даже комплексно и вне слышимого диапазона, никак не мог. Самое разумное объяснение — введение психоактивных веществ отпадало, а вот «что» — непонятно. Более того, не понимая, «что» воздействовало, мудрилы нашего и не нашего департамента не могли сказать — а закончилось ли это воздействие? Так что приходилось перетряхивать нас на допросах, под приборами. А мне — вертеться, как уж на сковородке, не говоря про разлоченный нейрошунт и, при этом, прямо не вря. Но — справился. Более того, насчёт «разлоченного» скорее даже успокоился (хоть что-то хорошее во всём этом) — меня, как и отряд, прогоняли через кучу приборов и тестеров. И я был готов к крикам «не регламентная активация!» и всяким гадостям, но нет. Никаких претензий и криков, так что то ли эта разлочка вообще «неустановима», что вряд ли. То ли подающий все признаки обучаемости нейрошунт выдавал «нормальные» показатели на тесте, никак не выдавая свою нестандартно-разлоченную природу.

Правда, Кирилл, хоть и не мелькал на наших «обследованиях-допросах-опросах», сделал Отряду неудачников шикарный подарок. А именно, когда затраханные мы, наконец, были отпущены с миром, последовал вызов в капитанскую. Где некий чин в гражданском из ДИБИ заверял «перевод фондов за образцово выполненную службу с премией». Самая прелесть была в том, что рядом с чином ошивался Нюнчик, с физиономией скорбной и печальной. А уж при виде нас скорчился так, что рука к парализатору дёрнулась. Не лицо, а жопа ратоморфа, уж на что на что, а на детали этой живности мы насмотрелись.

— Присутствие этих… — велеречиво озвучил чин, небрежно махнув в нашу сторону рукой, — обязательно?

— Да, — просто ответил капитан.

Так что процесс переводы фондов и оформления происходило на наших глазах. И лично я — испытал чувство глубокого удовлетворения, практически смирившего меня с недельной тряской.

— Приятно, чёрт возьми, — озвучил Майкл, когда мы уже покинули зал командования. — Почти соразмерно этим допросам…

— Счёт проверь, — деловито буркнул Андрюха, на физиономии которого расцветало полное удовлетворение.

И я проверил… Ну, даже сказать нечего — пятикратные премиальные — это сила. И отряд стал ликовать и улюлюкать, а на предложение отметить — орал ором. Отметили в кабаке, в самом здании Казармы — как-то после всего произошедшего было… да наплевать на отношение к «зелени». Но, видимо, быть ей мы перестали. По крайней мере, гудели до поздней ночи, в популярном заведении — и никаких конфликтов.

Правда перед заступлением на дежурство у меня случилась очередная «радость». Готовлю я, значит, экзокостюм, как вдруг:

…На теле носителя обнаружен источник ультракороткого пакетного радиосигнала…

— Вот же контрацептивы штопаные! — злобно возмутился я, став себя пристально проверять.

Причём, с учётом того, что «на теле», а сообщение пришло перед влезанием в экзоброню — мысли насчёт места возникали невесёлые. Скорее пугающие, но и бесящие… Но обошлось. Микрожучок обнаружился на кутикуле ногтя большого пальца, практически незаметный, но обнаруженный. Очень уж не хотелось искать в зубах или заднице и — повезло. А установили его неведомые контрацептивы, очевидно, во время медобследования. И ведь кто — хрен поймёшь! И из силовиков спецы были — но нашим-то нахрена? И из ДИБИ, и от сношателей… В общем, установил какой-то паразит. Пришлось успокаиваться, но в итоге плюнул — продам. И следующий, и следующий. Стану богатеем с этими глядунами, не особо утруждаясь, уже хмыкал я про себя, идя в дежурку с отрядом. А раз так — то чего неконструктивно беситься?

Правда, это дежурство вышло тяжёлым, причём в самом прямом смысле слова. Уж чёрт знает, с чего, но за неделю было дюжина «прорывов», причём наша дежурная четвёрка отрядов не справлялась. В принципе — возможно, и гексаподы «подгадили», как предположил Андрюха. Всё же их «воздействие непонятной этиологии» вполне могло «воздействовать» и на фауну. Но они, не они — нам не докладывали. А вот то, что отряду пришлось мотаться за неделю восемь раз на тварей, прорвавшихся в теплицы, склады, исследовательский центр — факт. И если ситуация с лягухами была хоть и раздражающей, но и комичной, то в десятке разодранных трупов людей ничего комичного не было. Неприятно, да и твари неприятные. А главное, не обошлось без потерь: нашествие муравьёв, поганых роевых насекомых с лютым ядом и мощнейшими челюстями, привело к тому, что полотряда с матом отправились в медчасть. Ненадолго, но и экзоброню чинить пришлось, да и неприятные высказывания Кирилла про «криворуких рукосуев» — терпеть. Вообще — ни черта не справедливых, но капитана, поднявшего «в ружьё» восемь отрядов, чтобы справиться с «кризисом» — понять можно. Восемь, не считая дежурной четвёрки!