Экстрасенс

Эдвин торопливо накинул пальто и, свернув с шумной центральной улицы в подворотню, вскоре оказался около старинного особняка. Он с интересом начал обходить его, как вдруг остолбенел от изумления. В ярко освещенном полуподвальном окне как на картинке была видна забитая аппаратурой комната, в которой странного вида женщина с удлиненными руками делала пассы над спиной и головой голого мужчины, в расслабленной позе лежащего на кровати. Вокруг стояли люди, а от женщины во все стороны тянулись провода, мигали лампочками приборы, светились экраны дисплеев, на которых переливались разноцветные картинки.

Эдвин почувстовал как сердце учащенно забилось. Пришел его звездный час. Вынув из кармана фотоаппарат, он осторожно сделал несколько снимков подвального окна, стараясь запечатлеть все детали странного действа. Затем он сфотографировал вывеску института и снова с интересом вернулся к освещенному окну. В комнате происходило что-то странное. Женщина жестикулировала руками, забыв о своем пациенте, затем в сопровождении нескольких людей поспешно покинула подвал. Эдвин понял, что пора исчезать, украдкой оглянулся, но ничего не увидел, кроме темных качающихся деревьев и тусклого света фонарей.

Не увидел он и двух силуэтов в темной подворотне, тщательно наблюдавших за странным американцем… Никаких секретных объектов по их сведениям в дворике не находилось и не устраивать же было им международный скандал, отбирая у иностранного профессора фотокамеру. Тем более, накануне важных межправительственных переговоров…

Такси неслось на север мимо новостроек, и Эдвин уже видел страницы запроса на фонды, которые он пошлет в Государственный департамент. Русские форсируют секретные исследования в области парапсихологии, обгоняя Соединенные Штаты. Не знал он, что является только случайным, но необходимым звеном в цепи исторических событий, а начало этому звену положено тем самым тараканом, который пытался испортить ценный компьютер. И граждане в черной «Волге», следовавшей за такси в аэропорт Шереметьево, тоже являлись таким же звеном. Эх, плюнуть бы им на все это, если бы знали они о последствиях своих действий, свернуть в какой-нибудь переулок, не написать отчет о действиях профессора, да забыть об американском сумасшедшем. Но нет, система уже действовала, огромные колеса крутились, и все они были винтиками в предстоящем водовороте событий…

…А в подвале жизнь продолжалась своим чередом. Эх, не знал я тогда про этого иностранца, а то бы во двор выскочил и морду когтями ему гниде разорвал. Мол, знай наших. Я здесь в подвале крутись, без пропитания оставайся, чтобы этот буржуй все испортил… Мне бы, может, медаль дали «За отвагу», да что уж теперь говорить.

Завхоз суетился, старую мраморную лестницу покрыли ковровой дорожкой, стулья новые в комнату притащили, и полы вымыли с порошком. А следующим вечером остановились у заснеженного института такие машины, которых я сроду не видел. Ну да, на телевизоре когда парад на Красной площади происходит, тогда видел. Едет в такой машине какой-то дурак, орет: «Здравствуйте, товарищи», а те отвечают: «Здравствуйте, товарищ маршал Советского Союза!». Глупость какая-то. Но машины хорошие, большие, черные, а номера-то. От такого номера мороз по коже идет, жутко становится. Например, 00-02 МОС. Значит, второй человек в государстве. А президент ихней Академии на меня никакого впечатления не произвел. Старенький, лысый как фантомас, да и номер у него 02-47 МОС. Это значит, что он в стране за номером 247.

– Здравствйте товарищи, – президент обладал глубоким и низким голосом. – Андрей Михайлович, не хотите ли выпить да и закусить… Эк он к нему по-панибратски. Чего-то тут не так. Ах, ну конечно, они же там за первыми номерами все больные, жить-то всем хочется. Можно и ученого ублажить, хамство его потерпеть…