Экстрасенс разбушевался

Он победным взором оглядел зал.

— Не спешите с выводами, герр Хофман, — встал я. — Во второй половине дня у вас будет возможность убедиться в правоте слов заведующей отделением. А теперь, дамен унд херрен, отпустите нас на обед. Есть очень хочется.

Я скорчил умильную рожу. Немцы засмеялись и зааплодировали. На обед нас отвезли в ресторан в центре города.

— Заказывайте, что хотите, — предложил сопровождавший нас Шредер. — Все оплатит клиника. Я же вас покидаю. Извините, дела.

Он кивнул головой и удалился. Мы расселись за свободным столиком. Воронов, Терещенко, я, Вика и переводчик Сережа. Куратора с нами в клинике не было – исчез куда-то после завтрака. Вот и хорошо – противно видеть эту кислую рожу. К нам подошел официант – парень лет двадцати с небольшим.

— Здравствуйте, товарищи, — произнес на ломаном русском. — Меня зовут Марко, я югослав и немножко говорю по-русски. Что будете заказывать?

— Какой-нибудь нормальной еды, — попросил я. — Никаких немецких специалитетов, вроде запеченной рульки или горохового супа.

— Понял, — улыбнулся он. — Есть вкусные сосиски с капустой. Натуральные, из свежего фарша. Крем-суп, ржаной хлеб, десерт выберите позже.

— Тащите! — велел я, рассмотрев одобрение в глазах членов делегации.

— Напитки?

— Для начала всем по кружке пива. Далее посмотрим.

Марко кивнул и умчался. Очень скоро вернулся с пивом. И вот тут все случилось. Мы едва омочили губы в пенном напитке, как приперся Слизень. И откуда принесло? Куратор быстро вошел в зал, покрутил головой, разглядел нас и подлетел к столу.

— Товарищ Мурашко! — почему-то обратился ко мне. — Я звонил в посольство. Сообщили, что вы с женой не покидали СССР.

— Но мы здесь, — улыбнулся я.

— Вы выехали нелегально.

— То есть как? — хмыкнул я. — Через колючую проволоку на границе перелезли? Не несите пургу, Вилор Кимович. Лучше выпейте пива – здесь оно отменное.

— Покажите свой паспорт! — протянул он руку.

— На каком основании? — поинтересовался я. — Кто вы, чтоб его требовать? Вот сидит руководитель делегации, — я указал на Воронова. — Между прочим, министр и доктор медицинских наук. Если он попросит меня показать паспорт, я, возможно, соглашусь. Вы же для меня никто.

— Не забывайтесь! — взвизгнул Слизень. — Вы прекрасно знаете, кого я представляю. Паспорт!

— А вот этого не хотел? — я сунул ему в нос кукиш. — Пошел нахрен, шестерка кагэбэшная! Не порти людям аппетит.

— Вы… Ты пожалеешь! — выплюнул он, повернулся и выбежал из зала.

— Суп! — раздалось сбоку.

Я повернул голову. Марко стоял с подносом, уставленным тарелками. Наверняка все слышал.

— Раздавай! — кивнул я. Югослав расставил тарелки, подмигнул мне и скрылся.

— Приятного аппетита, товарищи! — пожелал я.

Обед прошел в полном молчании – Слизень все же испортил людям настроение. Когда все встали, я попытался дать Марко на чай.

— Не! — покрутил он головой. — Все оплачено.

— Даже чаевые?

— Да, — кивнул. — А еще лепо было поглядать, ако вы гнали того педера[12].

Микроавтобус отвез нас в клинику. К показательному выступлению целителя немцы подошли скрупулезно. Перед сценой конференц-зала стояли десять инвалидных колясок с детьми и подростками. Проходя мимо, я привычно просканировал их. Была пара тяжелых, но с олигофренией не наблюдалось. Справимся. Людей в зале заметно прибавилось, что не удивительно.

— Вы готовы, герр Мурашко? — спросил Шредер.

— Да, — кивнул я. — Пусть коляски развернут лицом к залу. Объявите пациентам, что они будут чувствовать холод в затылке. Чтобы не пугались. Это нормально.

Управляющий отдал распоряжение. Подбежавшие служители развернули коляски, и я начал. Рука на затылок пациента… В этом нет нужды, но зачем немцам знать? Жара больше нет, следующий… Я работал привычно, переходя от коляски к коляске. Детки вели себя смирно, ну, так немчики. Наши иногда начинают дергаться и спрашивать. Возле двух тяжелых задержался подольше: загасил сначала жар в коре головного мозга, после в позвоночном столбе.

— У меня все, — объявил, закончив с последним пациентом.

— То есть как? — вскочил в зале тот же встрепанный. Как его? Хоффман? — Неужели дети здоровы? И часа не прошло!

— Можете проверить, — улыбнулся я. — Нервные связи восстановлены, рефлексы в норме. Ходить им пока трудно: мышц почти нет, да и связки не готовы к нагрузкам. Понадобится реабилитация. Проведите ее правильно, и через год дети будут бегать.

— Не верю! — замотал головой профессор.

Я пожал плечами и подошел к ближней коляске. В ней сидел мальчик лет двенадцати.

— Как тебя зовут? — спросил.

— Курт, — ответил он.

— Ты ходишь, Курт?

— Только с мамой, — покрутил он головой. — Она меня держит. Одному не получается.

Значит, мышцы есть, да и связки выдержат.

— А теперь сможешь сам. Встань!

Я протянул ему руки и помог выбраться из коляски.

— Иди! — сказал, отпустив его.

Он сделал осторожный шажок. Покачнулся – и второй. А затем – сразу несколько по направлению к залу. Чуть вихляя, подволакивая ноги, он шел – и довольно уверенно.

— Мама! — восторженно закричал Курт, остановившись, и высматривая кого-то среди публики. — Посмотри! Я могу ходить сам!