Экстрасенс разбушевался

Короткие гудки… Я вернул трубку портье и отправился в бар. Кроме стойки там имелись столики. Заказав бокал вина, присел за дальний, пригубил. Вкуса не почувствовал. Кажется, трясусь. Надо привести себя в порядок. Не воевать же сюда пришел и не умирать. Вряд ли лондонский буржуй решится на убийство – люди же кругом.

Он пришел скоро. Деловой костюм, белая рубашка, строгий галстук. Никакого шейного платка как в Минске. От дверей уверенно направился в мою сторону. Ну, так аура у меня какая!

— Добрый вечер, — произнес буржуй, подойдя к столику. — Скотч, — кивнул подскочившему официанту. — Я присяду?

— Будьте как дома.

Усмехнувшись, он занял место за столом.

— Изменился, — произнес, окинув меня взглядом. — Кто открыл вам чакры? Где?

— Вы. В Минске.

Его брови поползли на лоб.

— Обещали стереть память, но вышло по-иному.

— Интересно, — буркнул он.

Официант принес скотч. Буржуй взял и пригубил.

— Что делаете здесь? — спросил, поставив стакан. — Зачем прибыли в Аргентину?

— Жить, работать. Я здесь с марта.

— Убежали, значит, из Союза. Что ж, давно следовало. Почему не в США?

— Не люблю американцев.

— Ваше дело. Как нашли меня?

— Увидал фотографию в газете. Остальное просто.

— Официоз, — скривился он. — Репортеры, фотографы… Для чего пришли ко мне? Хотите в компаньоны?

— Нет, — покачал я головой. — У меня к вам разговор, мистер Джексон. Или… Как вас звали в СССР?

— Не имеет значения, — буркнул он. — Говорите, раз пришли. Но учтите: у меня мало времени.

— Вчера вечером меня вызвали к пациенту. Тот был в коме. Инсульт. Имени называть не буду, но вам оно знакомо.

— И? — напрягся он.

— Я его исцелил.

— Блядь! — он шандарахнул кулаком по столу.

Стоявший перед ним стакан повалился набок. Скотч выплеснулся и залил столешницу. Буржуй торопливо огляделся по сторонам. На нас не обратили внимания. Посетителей в баре много. Они разговаривали, играла музыка.

— На хрена вы в это влезли?

— Попросили.

— Ну, и что теперь?

— У меня к вам предложение, мистер Джексон.

— Слушаю, — насторожился он.

— Собирайте вещи и летите в Лондон. После чего мы оба забываем о происшествии и о существовании друг друга.

— Угрожать мне вздумал? — прошипел он. — Ты не понимаешь, щенок, во что влез, и какие деньги на кону. Думаешь, приобрел способности, так сам черт тебе не брат? Надо было убить тебя в Минске. Пожалел. Ничего, не поздно исправить.

Аура над его головой сгустилась и потемнела. Я знал, что это означает – тренировался перед зеркалом. Ждать не стал – остановил ему сердце. Благо опыт был.

Он хватил ртом воздух, изумленно уставился на меня и попытался запустить затихший мотор. Я остановил его вновь, а затем сжал изо всех сил, не позволив мышцам сокращаться. Он захрипел и стал клониться на бок.

— Помогите! — закричал я, вскакивая. — Человеку плохо. Вызовите врача!

Подхватив почти сползшего со стула буржуя, положил его на пол и ослабил узел галстука. Выдирая пуговицы сорочки, рванул за ворот. А затем, сложив ладони на его груди, начал непрямой массаж сердца, каждым движением вниз загоняя в предсердие тромбы. Раз, другой, третий… Надо отдать ему должное – сопротивлялся до конца. Пытался разжижать тромбы, запустить сердце. Если бы ждал нападения, то, возможно, справился. Только трудно воевать, если кровь не поступает в мозг, и клетки не получают нужного питания. Аура вокруг его головы стала бледнеть, а затем исчезла.

— Пропустите! — сказали над головой.

Меня бесцеремонно отодвинули в сторону. Я встал. Сменивший меня врач в форменном комбинезоне продолжил реанимационные действия. Я осмотрелся. Вокруг стояли посетители бара и с любопытством на лицах следили за действиями медика. На меня никто не смотрел. Может, слинять? Нет, будет подозрительно. Постоим.

Врач, наконец, убедился в тщетности своих усилий, встал и что-то спросил у меня по-испански.

— Но компрендо, — ответил я. — Говорите по-английски.

— Спрашивает, как это случилось? — перевел подскочивший официант.

— Мы с другом сидели за столом, — начал я. — Беседовали. А потом Вильям внезапно побледнел и схватился за грудь. Опрокинул стакан со скотчем, стал клониться на бок. Я догадался, что у него сердечный приступ. Уложил на пол и стал делать массаж сердца – нас учили этому в армии. Он умер, доктор?

— Си, — буркнул врач. — Ему следовало дать таблетку, а не делать массаж, — перевел официант.

— Я не врач, и у меня нет таблеток. Сомневаюсь, что он смог бы ее проглотить. Когда положил Вильяма на пол, он уже не подавал признаков жизни. Извините, но сделал, что смог, — развел я руками.

— К вам нет претензий, — махнул рукой врач и, повернувшись, сказал что-то замершим в стороне санитарам. Те подскочили, уложили тело на носилки и унесли. Перед этим накрыли его простыней. Врач ушел следом. Я достал из бумажника купюру и вручил официанту.

— Мой друг не расплатился за скотч. Сдачи не нужно.

— Грасиас! — поклонился он и забрал деньги.

Глубоко вздохнув, я отправился к выходу. В холле меня догнал тип в строгом костюме.