Экстремальная археология

Здесь, в Пятиугольнике, широкие массы населения считают меня пронырливым мальцом, до поры до времени мастерски скрывавшим свои таланты. А потом РРРАЗ, и я грамотно применил их в тот самый момент, про которые говорят: «Вот так вершится история, и делаются карьеры».

Вовремя оседлав волну, я оказался на особом счету у руководства, включая Эша. Считаюсь учеником лесовика Мелконога, но так как учитель месяцами пропадает на юге, занимаясь там деликатными делами, большую часть времени я предоставлен сам себе. В сезон массово ловлю панцирников, между сезонами почти ничего не делаю, без большой пользы шляяясь в лесах днями и неделями. Попутно дикие специи заготавливаю, редкие минералы собираю. А так, главным образом изничтожаю живность в огромных количествах, однако масштабы этой деятельности мастерски скрываю. Лишь посвящённые в тайну знают, что я не такой уж никчемный охотник, каким прикидываюсь.

Случается, лечу мелкие болячки аборигенов, не выдавая свою истинную целительскую силу. Благо, сейчас в фактории есть настоящий лекарь, способный помогать в тяжёлых случаях. Иногда принимаю участие в общих работах, на которые сгоняют лучших спецов, и в которых я имею свой интерес. В общем, без дела не сижу.

Некоторые меня недолюбливают. Кому-то покоя не дают чужие успехи в столь несерьёзном возрасте. Завидуют. Кто-то помнит историю задушенного мальчишки и почему-то продолжает связывать её со мной. Да, все прекрасно знают, что моей вины там нет, что бедолага попал в жернова глобального заговора против Пятиугольника. Но люди в массе глупы, а потому не склонны к перемене точки зрения. Вот и укоренилось в среде тех, кто обделены интеллектом, мнение, что я как-то в этом замешан.

Итого, немало обывателей считают меня в целом полезным, но не самым симпатичным подростком. Чересчур много себе позволяю; к начальству вхож; вызывающе-самостоятелен; мутноватая история появления в фактории; ещё более мутная история с исчезновением из посёлка, а затем триумфальным возвращением. И крови на моих руках хватает. Пусть убивал я исключительно врагов, но всё равно осадочек остался.

Плюс какие-то непонятые шашни с Императором боли. Как ни скрывай, что я вхож на территорию диких, тайной это остаться не могло. Это на юге уверены, что тут нелегалы с «официалами» сосуществуют, как волки с собаками. На самом деле им изначально приходилось как-то уживаться, мириться друг с другом, разделять сферы интересов. А это подразумевало связи на разных уровнях с обменом информацией.

Лесовик, повстречав на узкой тропке вольного сборщика специй, мог стрелу выпустить, мог посмотреть недобро, а мог и парой слов перекинуться, после чего мирно разойтись. Ну а при следующей встрече, глядишь, общие интересы найдутся.

В общем, мои посещения поселения Имба недолго оставались тайной, а такое не одобряется.

Нелегалы сами по себе, мы сами по себе. Да, связи есть, но они не афишируются, проходят на уровне чего-то постыдного.

Если я при таком ко мне отношении начну выгуливать вокруг Камня своих умертвий, реакция жителей окажется весьма бурной. Негативно бурной, разумеется. Тёмные дела — это запретные дела. И даже то, что здесь, на Крайнем Севере, к некоторым вещам относятся проще, не снижает градуса негатива в адрес носителей магии Смерти.

Очень уж она нехорошая по своей природе. Никому не понравится, что его останки могут пустить на умертвие. А если учесть, что качество слуг некромант способен повышать, убивая «заготовки» долго и мучительно, это всё ухудшает. Плюс тёмные маги нередко увлекаются своим промыслом до такой степени, что начинают терять человеческий облик. Вначале это проявляется лишь психологически, и почти всегда выглядит очень нехорошо.

Говоря проще, в обществе сложился стереотип: раз тёмный, значит садист и психопат, мечтающий о реках крови и горах костей. Крайне несимпатичные личности, любить таких не за что, а вот причин для ненависти более чем достаточно.

Поэтому все опыты с нехорошими делами я проводил даже не в подземелье под факторией, а в таких местах, где никто из непосвящённых не мог на меня наткнуться. Те же затянутые живым туманом равнины, через которые я сумел однажды пройти от края до края — прекрасное место, чтобы осваивать тайную науку. К тому же в процессе её освоения можно массово изничтожать местных не вполне живых обитателей. И то, что они тоже относятся к созданиям Смерти, моих умертвий нисколечко не напрягает.

Слуги некроманта подчиняются хозяину беспрекословно. Забота о себе подобных для них и вовсе пустой звук.

Вне приказов у тварей нет собственных мыслей и желаний. Разве что самый первый мой опыт на этом поприще можно назвать исключением.

Но с историей Кра вопрос мутный, да и у меня его умертвия давно уже нет.

К созданию своего второго по счёту, нормального и по-настоящему сильного костяного помощника я отнёсся со всей возможной ответственностью. Мешок ценных останков до конца осени пылился без дела.