Экстремальное чтиво

Однако злоба Отари на этом не угасла, а только удвоилась и он решил нанести ещё один удар прямо в сердце конкурента. Всю ночь он думал, как добраться до этого сердца и под. утро, наконец, решился. Сам горец проживал неподалёку от города в скромном двухэтажном домике, построенном в кавказском стиле(старик отличался сентиментальностью). С ним постоянно проживало около десяти его соотечественников, которые, помимо основной своей работы, типа подстрижки газонов, подметания дорожек и прочего сервиса, выполняли необременительные обязанности роты охраны.

Сегодня утром пятеро из них сели в небольшой тёмно-синий внедорожник и укатили в, указанном хозяином, направлении.

Отари Георгиевич поел, попил зелёного чайку, посидел перед телевизором, с удовольствием слушая новости, потом выпил гранёный стаканчик коньячку, крякнул и снова уселся в кресло.

Он ждал других новостей. То, что случилось нынешней ночью, показалось ему детской шалостью. Решив раз и навсегда перекрыть кислород наглецу, покусившемуся на его доброе имя — Отари, он жаждал глобального изменения ситуации.

— Органы охраны правопорядка в недоумении! — вещала с экрана тележурналистка. Как декоративное оформление к комментарию, за её спиной находился один из разгромленных ларьков. — Видимо, террористы решили, что одного разграбления торговых палаток мало и вернулись, чтобы докончить начатое. Люди, посмотрите, во что превращается наш с вами город! Он стал театром действий террористических актов. Власти бессильны, произвол царит на улицах. Только что мы узнали, что взорван жилой дом. Если сопоставить недавние взрывы с сегодняшним…

Отари Георгиевич возбуждённо подскочил на месте.

— Вах! — сказал он. — Вах, вах!

И тут же пропищал сотовый телефон. Дрожащей рукой он приложил трубку к волосатому уху.

— Да!

— Отари Георгиевич, мы всё сделали.

— Молодцы, мальчики! Только надо было сразу звонить. Почему я добрые вести узнаю по телевизору, а не от тебя, Вано?

— Извини, Отари Георгиевич, виноват.

— Накажу. Но всё равно молодцы. Он там был?

— Нет. Кроме охраны — никого.

— Жаль, жаль.

— Мы его всё равно достанем.

— Достань его, Вано! А до этого не приезжай.

— Достану, Отари Георгиевич. Я всё понял.

Камикадзе отключил телефон и удовлетворённо расслабился.

— Хорошее утро, — произнёс он, прикрыв глаза. — Доброе.

Однако, мысль о том, что виновник сумел как-то избежать справедливого возмездия, несколько подпортила доброту сегодняшнего утpa, но мудрый горец рассудил, что теперь Александр не сможет уже противостоять ему и обязательно утонет в собственном дерьме. Остаётся только помешать тому выплыть на поверхность. А ещё лучше, скинуть на голову какой-нибудь камень, потяжелее.

В приподнявшемся настроении, Отари Георгиевич нацедил себе в стакан ещё коньяку и со смаком выпил.

— Вах! Хорошо! — произнёс он.

Водку он не пил никогда, считая сие занятие ниже своего кавказского достоинства. Другое дело — хорошее вино или коньяк, а не пойло из спирта и воды.

За вторым стаканом последовал третий. Телевизор надрывался разухабистой песней, солнце золотило стены, а Отари Георгиевич постигал смысл простого человеческого счастья. Выпив четвёртый стакан, он уже почти было постиг его, но тут вдруг в дверь его кабинета робко постучали.

— Что? — спросил он. — Что надо?

Показалась голова охранника.

— Отари 'Георгиевич, — сказала она, — мы электриков не вызывали?

— Кого? — не понял тот.

— Электрики пришли, говорят, осмотр счётчика произвести надо.

— Ты что, с ума сошёл? — взъерепенился Отари. — Какой счётчик? Я сам, кого хочешь, на счётчик поставлю! Пошли их на хер!

Охранник испугался, кивнул головой и исчез.

— Вот дураки, — пробубнил Отари. — Сами ничего не могут решить, бегут ко мне со всякой ерундой.

И тут внизу неожиданно прогремело несколько выстрелов. Успевший уже изрядно нализаться, Камикадзе вскочил на ноги и ринулся к выходу.

— Эй, мудаки! — заорал он в дверь. — Я сказал послать их, а не стрелять!

Ответом ему были ещё два выстрела.

— Ух, мать вашу!

Он в бешенстве скатился вниз по лестнице, чтобы вразумить свою недалёкую охрану. Ребята совсем недавно торговали на базаре урюком и ещё не успели привыкнуть к разумному применению оружия. Практически каждый из этих безусых молодых людей попал к Отари по просьбам его многочисленных роствеников и знакомых, поэтому-то они так и старались доказать хозяину свою преданность и глубокое уважение.

Грохнул ещё один выстрел.

— Вы, суки! Урою всех, падлы!

Камикадзе перешёл на блатную феню, что делал крайне редко. Он выбежал в переднюю и в ошеломлении остановился. Вся его охрана валялась на полу и истекала кровью. Не шевелился никто.

— Вах! — вырвалось у него. — Кто здесь, да?

Тишина.

— Эй, кто здесь? Выходи, да?

Отари Георгиевичу стало невынооимо жутко. Неужели эти молокососы перестреляли друг друга? Не может такого быть!

Но пять трупов, с огнестрельными ранениями в различных частях тела, говорили об обратном.

Вдруг, из-за толстенной колонны, подпирающей потолок, вынырнули две страшные фигуры и надвинулись на, очумевшего от внезапности, Камикадзе.

— Здорово, архар! — поприветствовал его Александр.