Экстремальное чтиво

— Держись, герой! Умница! — приговаривал он при этом. — Да брось ты эту сумку, зачем она тебе.

— Не брошу! — вцепился в неё Иван. — Там всё, что у меня осталось.

Он ничего не понимал. По идее, его сейчас должны бы были арестовывать вместе с Александром, конечно, не за убийство какого-то Залупина Виктора, а… Но к чему такие вот почести? Однако, боясь сболтнуть чего-нибудь лишнего, Иван решил пока помолчать, чтобы ненароком не изменить положение в плохую сторону.

Он шёл по трупам кавказских ребят и думал только о том, чтобы любезный товарищ(гражданин?)полковник не догадался о его причастности к содеянному. Хотя, если как следует разобраться, много ли его собственной вины в разыгравшейся трагедии? Если не считать прибитого лопатой землекопа, по совместительству служащего(ай — ай!)в органах госбезопасности, то в остальном он чист перед законом. Только вот…

— Я хочу сделать официальное заявление! — сказал он вдруг Борису Трофимовичу.

— Какое? — удивился тот.

— Ну это…типа явки с повинной. Тот козёл, которого вы арестовали, он…Я, короче, его не знаю. Он меня похитил и пытал. Таскал везде за собой.

— Не свисти, Ваня, — ласково посоветовал полковник. — Неужели ты думаешь, что я ничего не знаю?

— Тогда я вообще нихрена не понимаю! — насупился Иван. — Вы мне можете хотя бы намекнуть, чего же я такого геройского совершил?

Борис Трофимович довёл его до своей машины и открыл дверь.

— Объясню, — сказал он успокаивающе, но спокойнее от этого обещания Ивану почему-то не стало. — Обязательно объясню. Но не сейчас. Тебе сначала надо как следует выспаться и отдохнуть.

В нескольких шагах от них на коленях стоял Александр. Маски застыли полукругом.

— Чё с ним делать-то? — спросил один из бойцов.

— Застрелите его, — безмятежно ответил полковник — За попытку побега из-под стражи.

— Понял.

— Не имеете права! — вновь выпалил бандит. — Ванька, друг, скажи ты ему, что я здесь ни при чём! Кстати, а почему тебя не арестовали? Мы же заодно были! Эй, командир, а чё его-то не расстреляют?

И тут до него вдруг дошло.

— А-а! Я понял! Я понял, сука! Так ты предатель! Ты меня подставил, да? Ну и кто ты после этого?

— Козёл! — сказал Иван.

— Вот! Точно! Козёл!

— Это я про тебя.

— Я козёл?! Это я козёл?!

Александр взбесился настолько, что дабы добраться до обидчика, попытался совершить побег из под стражи, но сразу же был остановлен добрым десятком, замелькавших в воздухе, прикладов.

— Кончайте его, — приказал Борис Трофимович и забрался на водительское место. — А после выполнения доложите мне по телефону.

— Поняли, шеф.

Иван забросил сумку под ноги, уселся рядом с соседом и умиротворённо вздохнул.

"Неужели всем неприятностям конец?" — подумал он.

Полковник вёл машину очень осторожно, словно боялся потревожить его и, без того растревоженный, организм.

— А куда мы едем? — спросил Иван.

— В больницу. Полежишь денёк, другой и будешь, как новенький.

— А в какую больницу?

— В травматологию.

— Может быть, не надо туда? — поморщился Иван.

— А что такое?

— Не нравится мне она.

— Не будь суеверным, Ваня. Всё позади, поверь мне. Лежи спокойно, сил набирайся. А потом тебя ждёт бо-ольшой сюрприз!

— Какой ещё сюрприз? Тюремная камера? — съязвил Иван.

— Нет! Что ты заладил одно и то же?

— А что мне остаётся делать? Я сижу, как в тумане, ничерта не соображаю! У меня болит голова, болит… всё болит, короче, а вы мне не только ничего не рассказываете, так ещё и новые загадки задаёте!

— Не спеши, — остудил его Борис Трофимович. — Я просто опасаюсь, что в таком состоянии ты не способен меня как следует выслушать. Боюсь причинить тебе ещё одну душевную травму.

— О, господи! — не на шутку испугался Иван. Старик, видно, решил добить его окончательно своими загадками и откровенно издевался, не говоря ни слова о каком-то таинственном сюрпризе. Можно просто сказать — сюрприз! И будешь ждать чего-то светлого, доброго. А можно и так: ха-ха, мол, сюрприз, и тогда вообще нихрена не понятно, о чём идёт речь. А когда непонятно, начинаешь ждать как раз то, что скоро тебе преподнесут какое-нибудь дерьмо и ткнут в него, перекошенным от изумления, лицом.

Наверное, Борис Трофимович догадался о его переживаниях, потому-что посмотрел долгим, всепонимающим взглядом старого фсбэшника и спросил:

— Что это тебя так перекосило? Прям лица нет.

— Издеваетесь?

— Я не в том смысле, что синяк на синяке, а в том, ч то ты чего-то боишься.

— А вы бы не боялись!

— Так чего бояться-то? Всё ведь хорошо закончилось.

— А он что, правда вашего сына убил? — неожиданно задал вопрос Иван.

— Да.

Лицо пожилого полковника вмиг посуровело. Видно было, что это воспоминание приносит ему страдания и боль.

— Теперь я это знаю точно, — сказал он, чуть помедлив. — Раньше только догадывался.

И он замолчал, как бы давая понять, что сейчас разговаривать больше не о чем. Иван тоже притих, подумав, что лучше не злить соседа, не ровён час, обидится и вместо больницы отвезёт сразу в морг.