Экстренное погружение

Дроздов лишь однажды спустился в дизельный в половине шестого утра, когда вытаскивал сломавшего ногу матроса. Никогда в жизни он не забудет того, что там увидел: темные, похожие на призраков фигуры еле двигались в мрачном, призрачном, клубящемся паре, спотыкались и падали на палубу, покрытую похожей на снег пеной и бесформенными дымящимися лохмотьями отодранной от корпуса изоляции. Это были люди, находящиеся на пределе своих возможностей, люди в крайней стадии изнурения. Весь парадокс ситуации заключался в том, что стоило вспыхнуть искре, этой мельчайшей частичке огня – и все блестящие технологические достижения двадцатого столетия были сведены на нет, а человек, находившийся на переднем крае науки, в мгновение ока оказался отброшенным назад в первобытную эпоху.

Героем дня стал доктор Дитковский. Он на удивление быстро справился с последствиями своего неудачного похода в машинное отделение и появился на центральном уже через несколько секунд после того, как Дроздов покончил со сломанной ногой Череповского. Тот тяжело воспринял известие о смерти Бологова, но ни словом не дал понять майору и Грубозабойщикову, что именно они несут ответственность за гибель бурильщика. В благодарность за это Грубозабойщиков уже собирался извиниться перед ним за то, что не прислушался к предостережению доктора, но в этот момент из машинного прибыл пожарный, доложивший, что еще один из его смены поскользнулся и не то вывихнул, не то сломал лодыжку. Это был второй за ночь серьезный случай. Прежде чем его успели задержать, Дитковский, схватив один из лежащих под рукой кислородных аппаратов, исчез за дверью.

Вскоре они уже и счет потеряли его вылазкам, которые он совершил в эту ночь. Их было по меньшей мере десяток. Недостатка в пациентах у него не было. Наиболее часто встречались ожоги от соприкосновения с раскаленной докрасна изоляцией и паропроводами и обморожения в результате небрежного обращения с огнетушителями. Дитковский не оставил без внимания ни один вызов, даже после того, как сам основательно расшиб себе голову о трубу. Время от времени он только горько укорял капитана за то, что тот заставил его покинуть тихий и спокойный ледовый лагерь, после чего надевал кислородную маску и отправлялся в новую вылазку.

Примерно без четверти семь на центральный заявился старшина Патенков. Он зашел через дверь, но оттуда, где между Грубозабойщиковым и Тяжкоробом сидел на палубе Дроздов, разглядеть ее было уже невозможно.

Патенков подполз к Грубозабойщикову на четвереньках; голова у него моталась из стороны в сторону, он то и дело заходился в кашле и часто дышал. На нем не было защитной маски, и он безостановочно дрожал всем телом.

– Надо что-то делать, Владимир Анатольевич, – хрипло выговорил он. Слова вылетали у него изо рта без всякого порядка, как при выдохе, так и при вдохе. – Семеро уже лежат… Трое между носовым помещением и столовой, остальные у входа в центральный.

– Спасибо, старшой, – Грубозабойщиков тоже был без маски и чувствовал себя не лучше Патенкова; грудь его тяжело вздымалась, в горле хрипело, по серым щекам обильно стекали пот и слезы. – Сейчас что-нибудь придумаем.

– Кислорода, – вмешался Дроздов. – Надо срочно добавить кислорода.

– Больше кислорода? – Грубозабойщиков покачал головой. – Атмосферное давление и так слишком высоко.

– От давления люди не умрут. – Майор жестоко страдал от холода и режущей боли в груди и глазах, голос его звучал так же странно, как и голоса его собеседников. – Их убьет окись углерода. Именно она подтачивает силы. Надо поддерживать соотношение кислорода и окиси углерода. Сейчас этой отравы слишком много. Она постепенно прикончит всех нас.

– Добавить кислорода, – приказал Грубозабойщиков. Даже это небольшое усилие далось ему нелегко. – Открыть вентили на пол-оборота…

55

Открыли вентили, и кислород с шипением устремился на центральный и в жилые помещения. От подскочившего давления заложило уши, но больше ничего особенного майор не ощутил. Дышать легче не стало, и это впечатление подтвердилось, когда через какое-то время снова приполз Патенков, выглядевший еще слабее, чем в прошлый раз, и прохрипел, что теперь у него на руках двенадцать человек, потерявших сознание.