Экстренный контакт

Ладно, это на моей совести. В прошлый День благодарения я отправил ей ссылку на кулинарное видео на YouTube, в котором объяснялось, что больше не нужно готовить индейку в пакете.

(Спойлер: мы ели индейку, приготовленную в пакете).

Но суть в том, что я познакомил ее с YouTube. Она очень увлеклась, и алгоритм постоянно пичкает ее видеороликами «страна на грани катастрофы».

Сколько катастроф может произойти в одной стране? Много, если спросить мою маму.

— В любом случае, если тебе все-таки придется ехать на метро, я бы не стала думать о тебе хуже, если бы ты взял с собой пушку, — говорит она.

— Мам. Не говори «пушка». И почему ты говоришь это как Роберт Де Ниро? — Я выхожу на дорогу, чтобы не столкнуться с семьей из восьми человек, которые идут по тротуару в одинаковых свитерах. Велосипедист резко сворачивает в сторону и сигналит мне, хотя мы избежали столкновения как минимум на шесть футов.

— Что это было? — спрашивает она, вынужденная повысить голос из-за сирены проезжающей мимо машины скорой помощи. — Том? Тебя пырнули ножом?

— Нет, мама. Меня не пырнули ножом, потому что я не из хора «Вестсайдской истории». — Я делаю глубокий вдох. — Слушай. Кольцо в безопасности. Я в безопасности. Пожалуйста, ради всего святого, не клади больше газовый баллончик в мой чулок.

— О, не волнуйся, милый! Я уже спрятала его в ящик с нижним бельем, чтобы не смущать тебя в рождественское утро. Я знаю, что это Рождество особенное.

Наконец-то. Нормальная тема.

— Да. Очень особенное. Ло уже там? — спрашиваю я.

В идеальном мире мы с моей будущей невестой летели бы из Нью-Йорка в Чикаго вместе. Тем более что она впервые знакомится с моей семьей.

Но у лучшей подруги Лоло по колледжу вчера вечером был праздник в Миннеаполисе, так что мы прилетим в Чикаго из разных городов с разницей в пару часов.

— Еще нет, — отвечает мама. — Лукас только что поехал за ней. Я так рада, что вы все четверо будете здесь на праздниках, и что у тебя есть особенный человек. Главным событием Рождества Брента станет появление за столом еще одного не Уолша.

— Определенно. — Я знаю своего шурина так же хорошо, как своего родного брата, и могу поспорить, что настоящим событием Рождества для Брента станет новый гриль, который Мередит купила ему и который он уже заметил в гараже.

— Это воплощение мечты матери, Томми. Слышать тебя таким счастливым. Ты счастлив?

— Да. Мама, — говорю я автоматически. — Я очень счастлив.

— Не могу дождаться встречи с ней. И твой папа тоже. Все мы! Конечно, мы уже разговаривали по телефону и FaceTime, но очень хочу, чтобы она почувствовала себя частью семьи. Ты говорил, что она вегетарианка. Поэтому в этом году я добавила в болоньезе грибы. Она ведь их ест, верно?

— Ну... — Я запнулся. — Да, она ест грибы, конечно. Но разве в болоньезе нет... мяса?

Наступает озадаченная пауза.

— Ну, конечно, есть, Том. Это же болоньезе.

Я потираю лоб. Пятерка за старание. Вроде того.

— Ладно, мам, мне надо бежать. Нужно поймать такси в самый разгар часа пик. Чтобы не рисковать с карманниками из метро.

— Я так и знала! — говорит она, немного самодовольно. — Я просто знала, что это правда.

Я закатываю глаза, но только потому, что она меня не видит.

— Не закатывай на меня глаза, Том.

Я улыбаюсь.

— Не могу дождаться, когда увижу тебя через несколько часов.

ГЛАВА 7

КЭТРИН

23 декабря, 11:48

Когда через некоторое время Айрин возвращается в мой кабинет, я не верю своим глазам.

— Что за... Убирайся отсюда! Ты должна быть на пути домой. А еще лучше — ехать в аэропорт!

— Ухожу, ухожу. — Айрин поправляет очки, как делает, когда нервничает. — Я просто продолжаю задаваться вопросом. Что, если это не тот год, милая?

Мой желудок слегка сжимается при этих словах, но, изображая спокойствие и уверенность, я откладываю телефон в сторону.

— Это тот самый год.

Обеспокоенное выражение лица Айрин не меняется.

— Но если нет... У тебя будет разбито сердце. Я не могу смотреть на это снова.

— Я остановлю тебя на этом, — говорю я с улыбкой. — Разве ты не слышала слухи? У меня нет сердца, которое можно разбить. А если и есть, то оно в три раза меньше.

Айрин не улыбается в ответ.

— Тебе не нужно притворяться со мной. Не притворяйся, что тебе все равно.

Я отвожу взгляд, чувствуя себя неуютно, как всегда, из-за упоминаний об эмоциях. В частности, о моих эмоциях. Я знаю, что Айрин считает иначе, но меня никогда не беспокоило, когда люди называли меня холодной. Или роботом. Или Гринчем. На самом деле, мне это нравится. Когда люди считают, что тебя мало что волнует, они не пытаются говорить с тобой о наболевшем.

Они не поднимают тему, от которой у вас начинают слезиться глаза, если вы слишком долго об этом думаете. Или темы, которые вызывают этот странный комок в горле, когда вы пытаетесь сглотнуть.

— Я просто думаю, не придаешь ли ты слишком большого значения этому единственному моменту, — поспешно добавляет Айрин. — В жизни есть и другие вещи. Важные вещи. Особенно в это время года...

Я подавляю вздох. Опять эта тема?