Экстренный розыскъ

Когда Митрич с Полюндрой пробрались в Екатеринодар, они около полугода жили у знакомых бандитов, вместе с ними совершили несколько преступлений и завоевали непререкаемый авторитет. Ореол беглых каторжников и знание уголовной среды сделали их, лидеров по натуре, неофициальными главарями. Однажды Костя Кувшин, главарь «de jure», во время совместного застолья, опрокинув очередную стопку водки, вдруг побагровел, выгнулся, захрипел и, засучив ногами, опрокинулся навзничь. В суете никто не обратил внимания, что перед смертью, он обвел всех мутными глазами, отрыгнул желтую с прозеленью пену, и, остановив взгляд на стоящем чуть в стороне Митриче, деревенеющими губами прошептал: «С-сука…», после чего благополучно отдал Богу душу. Все единодушно сочли это апоплексическим ударом, а, может, не хотели проводить никому не нужного разбора. Помянули и забыли, «Умер Максим, ну, и хрен с ним».

По молчаливому сговору Антон стал главарем. Как-то раз он, когда они вдвоем шли мимо кладбища, неожиданно спросил:

– Митрич, ты помог Кувшину представиться?

Митрич помолчав, ответил:

– Я тебе помог главарем стать. Никчемный человечишка был… до водки слишком жадный.

Больше этот вопрос не обсуждался, Костя Кувшин был благополучно забыт, и его имя осталось только в архивах полицейских сводок.

Через два месяца произошло знакомство с Николаем Сергеевичем Шатским, успешно завербованым Полюндрой. Первое задание, которое он получил: – узнать активность полиции в поиске беглых каторжников.

Когда Антон узнал, что ищут только его, он искренне удивился:

– Как так? Вроде вместе бежали, а про него забыли! Вот повезло, аж завидно!

Шатский пожал плечами:

– Не знаю, но факт налицо… Ваш друг в циркуляре не упомянут, А вот по вам ситуация серьезная, ваши приметы переданы всем филерам и околоточным.

Когда Митрич узнал об этом, он призадумался. С одной стороны, появилась возможность забрать свою долю, довольно-таки приличную для станицы сумму, и начать жизнь с чистого листа. С другой стороны, он понимал, что жить, как все, он не сумеет, да и не хочет, а с третьей – ему опасно было идти в одной упряжке с Антоном, которого усиленно искали. «Куда ни кинь, везде клин», – озабоченно размышлял он.

Подумав, Митрич решил выждать время, прекрасно понимая, что со временем розыскной циркуляр сотрется из памяти полицейских, затурканных ежедневными проблемами. «Этих бумажек они никак десятками получают, чай, не мы одни с каторги тягу дали», – думал он. Не откладывая в долгий ящик, на очередной попойке, пустив для правдоподобности слезу, поведал о тоске по родной матери, тактично умолчав, что даже не знает, где ее могила. В один из последующих дней Митрич собрался, попрощался с честным народом и уехал. Но сразу добраться до дома у него не получилось. На вокзале он украл бумажник, и, когда решил отметить удачу, в кабаке встретил Сидора, своего старого знакомого.

Сидор предложил прокатиться в Усть-Лабинск и потрясти одного богатея, у которого, как тот выразился, денег куры не клюют. «Все равно по дороге», – решил Митрич и согласился. После того, как они ограбили лавочника, утром их арестовали прямо в кроватях. Они полагали, что все сделали чисто, но не учли того, что кинологическая служба на Кубани набирала обороты, и полицейский пес Джек, лихо помахивая хвостом, привел жандармов прямо к хате, где их и арестовали. По дороге Митрич бежал, и напарник, уверенный в его гибели, рассказал об этом в пересыльной тюрьме. Так по цыганской почте информация дошла до Антона, который искренне огорчился.

***

Через пятнадцать минут пролётка подъехала к двухэтажному дому, где уже стояли две брички. К ним подошел городовой, жестом указал на дверь и, приоткрыв ее, произнес:

– Прошу вас, господа.

Лавру сразу бросились в глаза два трупа, бесформенными кулями лежащие у стены.

– Позвольте представить, господа, наши коллеги из Кавказского уезда. Полагаю, могут быть нам полезны, – произнес Пришельцев.

После краткого знакомства он спросил:

– Ну, что скажете, Григорий Спиридонович? Ваше мнение?

– Преступников было несколько, предположительно, четверо, на что явно указывают следы ног. Полагаю, было так: сначала вошли двое, оглушили приказчика и начали бить хозяина, пытаясь выяснить, где деньги. Ничего не узнав, они убили обоих, причем, убивал один, и потом попарно разошлись в разные стороны.

– Свидетелей конечно, нет? – дёрнув усом, спросил Александр Петрович.

– Жиличка, из дома напротив, возвращаясь с работы, видела двоих выходивших из лавки. Они шли ей навстречу, а когда до лавки оставалось метров пятнадцать, вышли еще двое и пошли в другую сторону. Ее сейчас подробно опрашивают.

– Вы позволите? – обратился Викентий Леонтьевич к Пришельцеву, и, получив утвердительный кивок, повернулся к Журавлю.

– Григорий Спиридонович, не могли бы вы подробнее разъяснить нам с коллегой, на чем основаны ваши заключения? – учтиво произнес он.

– Все очень просто, господа, пожалуйте сюда, только, прошу вас, по краю, – ответил Григорий Спиридонович, показывая на входную дверь.