Экстрим

Она была в «Счастливом бургбаре Эла», рядом с ярко освещенной салатной стойкой. Люди приходили сюда с детьми, целыми семьями, и в просторном зале стоял непрерывный веселый шум. Терезе вспомнились долгие часы, проведенные ею в бесплодных стараниях остановить Сэма Уилкинза Маклеода. И вот так, думала она, ускользает остаток моей жизни, слитой воедино с экстремальной реальностью. Краем глаза она заметила за окном какое-то движение, повернулась и увидела пикап, заезжающий на свободное парковочное место. Как только пикап окончательно остановился, водитель повернулся к заднему сиденью и достал автомат. Тереза вспомнила аббревиатуру LIVER.

Она была в Булвертоне. 3 июня, жара, ослепительное солнце. Она стояла на тротуаре рядом с «Белым драконом». Машина с ходу врезалась в тумбу островка безопасности, ее водитель упал лицом на руль, из раны на голове обильно струится кровь. Джерри Гроув на другой стороне улицы. Он держит винтовку прямо перед собой на уровне груди. Раз за разом передергивая затвор, он стреляет в каждого, кого увидит. На мостовой – три неподвижных тела. Гроув заметил Терезу и начал поворачивать винтовку в ее направлении. Тереза в ужасе попятилась, но в тот же самый момент раздался негодующий крик и из гостиницы выбежал пожилой мужчина. Гроув тут же выпустил в него несколько пуль, и тот упал, обливаясь кровью. Одна из пуль попала в большое, наполовину матовое окно бара, разбила его и швырнула осколки внутрь. Теперь Гроув снова поворачивался к Терезе, она пригнулась и бросилась к распахнутой двери гостиницы. Там стояла, наполовину загораживая проем, пожилая женщина с руками и лицом обильно измазанными кровью. «А Джим…» – неуверенно спросила она. Тереза протолкалась мимо нее, и в тот же момент Гроув начал стрелять. Его пули швырнули женщину на пол, она душераздирающе вскрикнула и умерла. Тереза вспомнила LIVER.

Банк в Кэмдене, штат Нью-Джерси; университетский кампус в Остине, штат Техас. И там и там ничего, кроме кошмара. Сан-Паулу, Бразилия, поножовщина в сальса-клубе; Сидней, Австралия, юный наркоман, сорвавшийся вдруг с цепи; Канзас-Сити, штат Миссури, осада Маклохлина… Мне следовало знать заранее, что все это не по делу. Моя жизнь от меня ускользает – так же как и прежде, когда я не понимала, насколько она бессмысленна. LIVER.

Жара стояла невыносимая, по радио оркестр Дюка Эллингтона исполнял «Ньюпорт ап». Тереза подала машину задом с тротуара на мостовую, развернулась и поехала по 30-й стрит на юг. Устроившись на сиденье поудобнее, она посмотрела на себя в зеркало заднего обзора. Рядом с ней сидела пожилая чернокожая женщина. Лицо у женщины было доброе и озабоченное.

– Приветик, Эльза! – улыбнулась ей Тереза. – Ну как дела?

– Я делаю все, как ты хочешь, милая.

– Ты знаешь, куда мы едем?

– Я делаю все, как ты хочешь, милая.

– Для начала я хочу сказать тебе, что я пытаюсь найти своего мужа. Мне нужно до него добраться. Есть места, где сюжеты накладываются, я называю это смежностью. Это же ты первая мне это показала – там, на шоссе, когда мы ехали к горам и пейзаж стал совсем плоским и мы не могли добраться до его конца. Ну как, Эльза, повторим эксперимент?

– Я делаю все, как ты хочешь, милая.

– Так ты что, ничего об этом не знаешь?

– Я делаю все, как…

Они свернули в просвет между двух холмов, а затем дорога снова спрямилась, и они увидели впереди полицейский заслон. Полицейские укрывались за машинами и целились куда-то вперед, где никого и ничего не было.

– Это же было на этой дороге! – сказала Тереза. – На этой, а совсем не на другой! А я все делала не так!

Она слегка притормозила и снова покосилась на сидевшую рядом женщину. Та улыбалась и в такт музыке барабанила пальцами по приборной доске.

Тереза притормозила еще сильнее и аккуратно провела машину между двумя группами полицейских. Один из полицейских закричал им вслед и замахал руками. Впереди показался синий «Понтиак».

– А ты знаешь, Эльза, что делать дальше?

– Я делаю все, как ты хочешь, милая.

– Теперь мне придется тебя покинуть. Ты мне очень нравишься, Эльза. Береги себя!

Она была на Истбурн-роуд в Булвертоне 3 июня. Жаркий день крови и битого стекла, Джерри Гроув все еще жив и на свободе. В одной из машин кричит мальчик, его родители то ли убиты, то ли ранены. Мотор машины все еще работает. Мальчик указывает рукой вверх, на крышу одного из соседних домов. Дымовая труба дома окружена лесами, у края крыши лежит стопка черепицы. Как можно понять, наверху работал некий человек, потом он упал на дальний скат крыши, но не соскользнул вниз, а зацепился ногой за леса. Собственно говоря, видны только его ботинок и нога, штанина на которой задралась до колена. Мальчик раз за разом кричит: «На крыше! Человек на крыше!» У входа в полутемный переулок, отделяющий этот дом от соседнего, стоит средних лет женщина с начинающими седеть волосами. Мальчик кричит, обращаясь к ней, призывая ее помочь или хотя бы взглянуть на человека на крыше. Гроув рыскает где-то поблизости, это понятно по хлопкам его выстрелов. Тереза вспомнила аббревиатуру LIVER.