Экватор. Черный цвет & Белый цвет

Мы решили пожениться через месяц. Я должен был закончить свои дела в Африке, она — свои. Однажды ночью я рассказал ей об удивительном городе с золотыми куполами, которые отражаются в широкой реке, о том, как мощные мосты соединяют ее острова с берегами, как звенит старая брусчатка под колесами автомобилей, о князьях, богатырях и красавицах с серебряными слитками в гривах русых волос. Она слушала меня, завороженно глядя мне в глаза, а я отводил взгляд в сторону в те моменты, когда моя фантазия произвольно заполняла пробелы в знании истории. Поскольку пробелов было много, я вдохновенно дорисовывал отечественную историю, а мой взгляд в это время блуждал по стенам ее спальни. Но кое-чего я все же добился. Мики перестала шутить по поводу низкого уровня жизни «этих восточноевропейских стран». В сказочном златоглавом городе мы и решили повенчаться. Вернее, таким было желание Маргарет. Мне было все равно, где венчаться. Я понимал, что брак это формальность. Сам процесс вступления в права обладания другим человеком противоположного пола, это лишь дань традиции, пережиткам патриархата. Или матриархата, что, по сути, одно и то же. Но в то же время, я понимал, что моей избраннице все это было нужно, как воздух. Белое платье, длинная прозрачная фата, вышитые золотом туфли. Так устроены все женщины. Если жениха поставить перед выбором, — что, в принципе невозможно и является лишь гипотезой, — сыграть свадьбу или вместо этого отправиться в романтическое путешествие с приключениями, любой молодой человек, без сомнения, откажется от свадьбы. Женщина же готова отказаться от всех последующий удовольствий в пользу одного — пройтись под взглядами малознакомых людей в ослепительно белом платье. Ради этого единственного мгновения женского триумфа она согласна отдать все сокровища мира. Если бы они у нее были. Женщине всегда нужно быть в центре внимания, а особенно в поворотные моменты ее жизни. Но статистика лишь подтверждает, что право выбора на стороне женщин. Нынче молодожены не часто отправляются в путешествия. Но зато всегда становятся клиентами свадебных салонов. Церемония в белом платье, при стечении огромного количества народа, подтверждает право женщины быть королевой и владеть самым важным, из всех возможных, завоеванием — мужчиной. Мики была умной и расчетливой, ей несвойственна была страсть к банальностям и предрассудкам, быстрота и логика ее ума были выдающимися, но это в данной ситуации ничего не меняло. Она была женщиной. И, значит, я лишен был возможности выбирать. Мое пространство свободы ограничивалось лишь выбором цвета костюма. Но я бы соврал, если бы сказал, что мне это не нравилось. Я согласился на церемонию бракосочетания. Я захотел посмотреть на лицо своей избранницы. Черное лицо на белом свадебном фоне. По-моему, это должно выглядеть очень возбуждающе. Моим обязательным требованием к внешнему виду невесты было лишь декольте и белые чулки. Как они крепятся, должна была знать только она. А потом уже и я.

Многорукая индийская танцовщица все время напоминала мне о моем выборе, болтаясь, подвешенная к зеркалу заднего вида. Я редко ездил в Монровии за рулем. Для того, чтобы ездить по этому городу, нужно было иметь вместо нервов стальные канаты. Правил дорожного движения здесь не знали. Похоже, их в Монровии и не существовало. Единственное правило, которое работало на монровийских улицах, это право сильнейшего. Я предпочитал не тратить свою драгоценную энергию на обычные водительские конфликты, которые возникали на каждом сложном перекрестке. Тем более, спорные ситуации на дороге могли закончиться дружеской перестрелкой. Я же стрелять ни в кого не хотел и сам собирался прожить долгую жизнь. Поэтому водительские споры я оставлял водителям и перемещался по городу то ли на такси, то ли пешком. Но в связи с тем, что я решил поменять свою жизнь, пришлось поменять и привычки. И я взял в аренду старенький внедорожник «мицубиси».

Главное достоинство обладания этой машиной состояло в том, что теперь я мог приезжать к Маргарет в любое время суток и быть уверенным в том, что это не станет известно моему сановному покупателю. Памятуя о том, что здесь процветает доносительство, теперь я был уверен, что ни один черный таксист не расскажет никому о перемещениях белого человека, столь заметного в этой части света. Лакшми, — так звали многорукое существо, изображенное в золоте, — велело танцевала у меня перед глазами и поднимала настроение, размахивая своими конечностями в такт монровийским ухабам. Я считал индийский кулон своим талисманом, хотя и помнил, что при случае должен отдать его загадочному человеку по имени Раджив Лимани. Шансов встретить его у меня было немного. Отец Мики мог находиться где угодно, а, вероятнее всего, в Соединенных Штатах. Туда в ближайшее время я мог попасть лишь на правах обвиняемого в контрабанде оружия и нарушении международных санкций. Так что золотая Лакшми могла спокойно плясать в моей машине и приносить мне удачу. А также отвлекать от нервной обстановки на африканских улицах.

*****