Экватор рядом

…Вскоре после окончания итало-эфиопской войны были отменены некоторые, зачастую дикие и нелепые, феодальные поборы, в 30-х годах официально отменено рабство. Упрощена необычайно измельченная и запутанная система землевладения, особенно «сетка» дарственных земель. Все большие и большие участки государственных земель («земель короны») вовлекаются в хозяйственный оборот. В деревне робко, неуверенно пробивают себе путь новые формы товарно-денежных отношений. Дело тут не в «нерушимых традициях» и уж, конечно, не в библейской покорности эфиопских крестьян своей нелегкой судьбе, как об этом пишут и говорят многие западные исследователи и журналисты. Дело во все еще громадной власти крупных и средних князей — феодалов-чиновников, всех этих расов, битводдадов, деджазматчей, фитаурари, баламбарасов и прочих титулованных особ; в могуществе «государства в государстве» — церковно-монастырской империи. А именно им принадлежат лучшие и большие земли. И не только земли. Они имеют свою долю, свои интересы во многих торговых и промышленных предприятиях. Именно они вот уже несколько лет ожесточенно сопротивляются принятию более чем умеренной земельной реформы, уточняющей главным разом величину арендной платы и в какой-то степени развязывающей инициативу крестьян-арендаторов. Именно они, крупные феодалы и церковники, держат свои цепкие, костлявые кисти на горле страны и не желают размыкать.

Каждые 9 из 10 жителей Эфиопии живут в деревне, связаны с сельским хозяйством. Круг их хозяйственный и духовных интересов замыкается в рамках семьи, реже деревни. В общем Эфиопия сельская осталась почти такой же, как много веков тому назад.

75 МИЛЛИОНОВ РОГАТЫХ И УШАСТЫХ ГОЛОВ, НЕ СЧИТАЯ КУРИНЫХ

Чем ближе к Гондару, тем больше пастбищ и лугов. Летишь ли над эфиопской землей на самолете, едешь ли по ее дорогам на машине, обязательно увидишь на зеленом фоне бело-буро-малиновые пятна. Стада. Впрочем, нам, бахардарцам, для этого не нужно ни летать, ни ехать — дважды в день, а то и чаще мычащие, блеющие, всхрапывающие массы дефилируют перед окнами наших коттеджей, заглушая споры инженеров над чертежами и перестук пишущих машинок.

Половина территории страны — пастбища и луга. На любой дороге и вдали от них встречают нас облаченные в овечьи шкуры библейские фигуры пастухов и прыгающие вокруг них грязные, худющие сторожевые псы. Пастушеские обязанности выполняют дети, подростки, реже юноши и мужчины. Вообще на всех плато Эфиопского нагорья уход за домашним скотом, за этим святая святых эфиопского крестьянина, — дело исключительно мужское. Впрочем, в этих занятиях мужчины не переутомляются, почти все время рогатая скотина предоставлена сама себе, бродит по лугам и саванне, лениво прислушиваясь к подозрительным шорохам в кустах да тянучим пересвистам пастухов, часто единственных живых существ, которых она «знает в глаза». Недаром эфиопская пословица говорит: «Корова знает своего пастуха, а не хозяина». Да, пастух обслуживает стадо нескольких хозяев, но обычно «комплектуются» общедеревенские стада иногда в сколько сот голов под присмотром команды пастухов.

Коровы, овцы, козы, а на востоке верблюды довольствуются подножным кормом. Заготовки сена и других кормов почти совершенно не практикуются. На ночь скот сгоняют к деревням, где он ночует под открытым небом, сбившись в тесных, огороженных колючим кустарником загонах. Лишь слабый молодняк, «сосунков», в прохладные ночи угоняют в хижины. Для лошадей, мулов и ослов иногда сооружаются хлева, внешне мало чем отличающиеся от крестьянского жилья. Хищники редко нападают на домашних животных — дело хлопотное, рискованное, а главное, и ненужное, так как в саванне и джунглях еще хватает всяческой дичи.

Корова — главная «фигура» в «обществе» мясо-молочных домашних животных. 25 миллионов голов, по голове на каждого эфиопа — такова численность «крупнорогатой армии». Это более одной пятой всего коровьего поголовья Африки. Эфиопские коровы, горбатые, с широко расставленными, чуть загнутыми рогами, с большим болтающимся подгрудником, настолько нестандартны с точки зрения специалистов-европейцев, что при проектировании скотобоен и мясоконсервных предприятий приходится разрабатывать особые технологические процессы. Нигде и никогда я не видел таких тощих, костлявых коров; в сухое время года, когда пастбища и Подлесок выгорают, это вообще ходячие скелеты. Иногда кажется, что они просвечивают. Невероятно низка удойность коров — 600 литров в год считается рекордным удоем, а это в три-шесть раз меньше, чем в европейских странах.