Эквей. Одна из пяти

— Ещё рано паниковать, ива, — правильно истолковал моё состояние Дерион.

Ему легко об этом говорить, сам, небось, в сотни таких передряг побывал и к смерти относится с чисто военной или мужской философией, и друзей ему совсем не жалко. А я же не могла быть такой бесчувственной — Грета и Вероник были моими единственными подругами здесь, на Эквей, да и на Земле тоже. А теперь они могли погибнуть.

Чувствуя, что ещё немного и у меня начнётся самая настоящая истерика, попыталась успокоиться и взять себя в руки.

Надо отвлечься, и подумать о чём-нибудь другом. Дерион прав, то, что они не уловили выброс энергии, ещё ничего не значит, причин могло быть целое множество. Может они настолько сильно увлеклись друг другом и своим уединением, что совершенно не обратили на это внимание.

Да, точно, пусть будет так, а меня пока интересовал другой вопрос.

— Вы могли меня оставить там, — тихо произнесла я, сжимая плечи руками, полотенце не спасало от холода, и скосила глаза в его сторону.

Дерион сидел на кресле, откинув голову назад, закрыв глаза. Судя по нахмуренным бровям, думал о чём-то не очень приятном.

— Простите? — эквейт слегка повернул ко мне голову.

— Вы могли оставить меня там в городе, а сами спастись… Почему вы ринулись мне на помощь, отправили в капсулу, а сами стали сдерживать горхов?… Это же верная смерть, у вас практически не было шансов, они даже ваш костюм почти уничтожили… С моей смертью вы от стольких проблем могли бы избавиться, даже руки не пришлось бы марать.

Эквейт во время моей тирады хмурился всё больше и больше. Даже в темноте я это видела, но остановиться не могла. Мне очень хотелось узнать первопричину его поступка.

— Я не убийца, ива.

— Это не убийство…. Это бездействие. Делать то вам ничего не пришлось бы, я сама нарвалась на них… Вас и не обвинили бы ни в чём.

— Вы действительно считаете, что я способен на такое? — он отвернулся, вновь уставившись перед собой, и тяжело вздохнул. — Я не убийца и не собираюсь избавляться от вас, тем более таким образом.

— Простите. Это не о вас лично я так плохо подумала, это моё искажённое восприятие окружающих так на мне сказалось. Своё недоверие к людям я спроецировала и на эквейтов.

— Действительно, вы не думали, — Дерион резко повернулся ко мне. А глаза стали совсем чёрными, тёмными, жуткими. — Тогда встречный вопрос: почему вы ринулись спасать меня? Втащили сюда, наложили швы, остановили кровь, перевязали… Зачем такие сложности, ива? Чего проще — оставили бы там, подождали совсем немного, пока горхи растерзают меня на части, и вызвали бы спасателей… Выполни вы мой приказ, и путь к Князю открыт.

Последние слова Дерион словно выплюнул мне в лицо.

Что же он ответил мне тем же. Откровенность за откровенность.

— Выходит, мы с вами оба ошибались в отношении друг друга, — подвела итог я.

— Может быть… Но я рад, что оказался не прав.

— Простите… и спасибо за то, что спасли меня.

Он промолчал немного, но всё-таки ответил:

— И вам спасибо, что спасли меня, ива Переславцева.

Тон, конечно, холодноват, но прогресс налицо.

— Мир? — робко улыбнулась и осторожно протянула ему руку.

И тут случилось нечто!! Немыслимо — ив Дерион улыбнулся. Не злобно, без ехидства, не презрительно, а искренне и весело. А в глубине тёмно-синих глаз сверкнула яркая лазоревая искорка. Ярко так сверкнула и почти сразу исчезла, будто её и не было. Может, действительно её и не было, а я её выдумала? Такое ощущение, что лазоревый цвет мне теперь везде мерещится, даже там, где его по определению быть не может.

— Мир.

И наши руки соприкоснулись в рукопожатии, и ив Дерион с почтением сжал мою ладошку.

Нет, электрического разряда, бегающих мурашек по коже не было, дыхание не перехватывало, и от страсти я не сгорала, просто от этого прикосновения на сердце стало неожиданно тепло и спокойно.

— Думаете, мы сможем их дождаться?

— Думаю да, ива Переславцева.

— Алексия.

— …

— Зовите меня Алексия. В конце концов, мы с вами там много пережили вместе, — криво усмехнулась я. — Спасли друг другу жизнь, можем и перейти на «ты».

Он внимательно изучал моё лицо в полумраке, словно хотел прочитать мысли и кивнул.

— Хорошо… Алексия.

Ну, подумаешь, он произнёс моё имя. Ну, слегка растянул гласные, словно попробовал на вкус, как терпкое вино… И меня совершенно не тронули эти хриплые мягкие нотки, эта чувственная улыбка на припухлых губах… И мурашки по телу и внезапно ставшая чувствительной грудь с набухшими сосками — это всего лишь последствия холода. А во рту пересохло из-за жажды… И… и почему это я оправдываюсь? И перед кем? Перед собой?

— Замёрзла?

— Замёрзла.

Он вновь улыбнулся и, повернувшись ко мне всем корпусом, быстро подтянул моё кресло к его.

— Что вы делаете? — просипела я испуганно, когда я оказалась между его расставленных ног и попыталась слиться со спинкой.

— Мы же на «ты».

— Угу. Так что ты делаешь?… Ой.