Эквей. Трилистник судьбы

С каждым днём, с каждым прожитым мгновением я понимала всё отчетливее и отчётливее, что Богиня права: Александр меня не любил. Хотел, желал, был эмоционально привязан, наверное, я ему даже нравилась, но Саша меня не любил. По крайней мере, не так сильно, как я его. И это было больно.

А утром пятого дня впереди показались огни Аквали. Мы прибыли домой.

— Волнуешься? — Саша положил мне ладонь на руку и ободряюще сжал. — Не переживай, мы почти дома.

Кивнула, не отрывая взгляда от огромного энерго-купола, который защищал столицу от бесконечных вод океана и его обитателей. Сине-голубое свечение не позволяло рассмотреть, что же кроется за его защитой, но я и так знала.

Я прожила там четыре счастливейших года и знала столицу как свои пять пальцев. Тихие улицы между небольшими домами, красивые парки с экзотическими растениями и цветами, высокие и красивые эквейты с разноцветными прядями. Да, я родилась на Земле, но моё сердце принадлежало Эквей.

— Борт 80808 просит разрешения на стыковку, — взяв микрофон, громко и чётко произнёс Саша и нажал пару кнопок.

Рацию нам кое-как удалось собрать вчера вечером. На дальние расстояния она сигналы посылать не могла, но для того, чтобы связаться с портом, должно было хватить. То, что она вообще включилась и не задымилась, уже можно было назвать чудом.

В ответ на наше сообщение, она заскрипела, затрещала, и сквозь помехи раздался искаженный, едва различимый мужской голос:

— Борт 80808, ваш корабль аккредитован под службу Храма. Назовите себя.

— Александр Переславцев и Катрин Бишоп.

Снова шипение и треск, от которого сводило зубы и ломило в затылке.

— Не слышу. Повторите.

— Александр Переславцев. Со мной Катрин Бишоп.

Треск уменьшился, но пришлось подождать некоторое время, пока нам ответили.

— Вас понял. Ждите.

Александр отложил в сторону рацию и взглянул на меня. Наверное, вид был не очень, потому что мужчина нахмурился и обеспокоено произнёс:

— С тобой точно всё нормально?

— Да, — я быстро закивала и тяжело сглотнула. — Долго нам придётся ждать?

— Сначала проверят документы, номер корабля и электронные пароли. Но перед этим, скорее всего, сообщат Дериону или сразу напрямую Князю. Информация о возвращении дочери новой Княгини и младшего брата бывшей является государственно важной, и шум поднимется знатный.

Я нервно передёрнула плечами:

— А без этого никак?

— Посмотрим, от нас мало что зависит. Мы можем лишь ждать. После того как пройдёт проверка, нам откроют один из портов, куда можно будет пристыковаться.

— А там нас будут уже ждать? — понимающе вздохнула я.

— В порту? Скорее всего. То, что ты уплывала тайно, еще не значит, что об этом никто не знает. Поверь мне, шумиха по этому поводу наверняка была знатная. Приёмная дочь Князя получила метку Богини и была вынуждена плыть в Пещеры. Это же новость номер один. А тут поступает информация о твоём возвращении.

— То есть еще и пресса? — простонала я и потёрла ноющие виски. Головная боль усиливалась. То ли от перенапряжения, то ли еще от чего. — Знаешь, это будет звучать глупо, но мне не хочется домой. Здесь в океане на этом корабле я чувствую себя в безопасности, а там…

— Там ты тоже будешь в безопасности. Я же всегда буду рядом.

— И не только ты, — со вздохом заметила я. — Ты не подумай. Я хочу увидеть маму, Индин и остальных. Только не знаю, как себя вести и что говорить. Мне кажется, та жизнь была так давно.

— Ты всё та же Кэтти, а это всё те же родные и близкие. Ты боишься, как они отреагируют на наши отношения, да?

— Нет. Я боюсь, что потеряю тебя, — едва слышно прошептала в ответ и вздохнула. — Я так этого боюсь.

— Эй, малыш. Ну что ты опять придумала? Всё будет хорошо. Мы, наконец, дома, — обхватив лицо руками, прошептал Сашка и нежно меня поцеловал.

Поцелуй получился мокрым и солёным. А я даже не знала, что плакала. А в следующее мгновение вместо того, чтобы потянуться к любимому и углубить наш поцелуй, я неожиданно вскрикнула, обхватила голову руками и застыла.

Было больно.

Так больно, что у меня от напряжения даже челюсть свело и язык будто к нёбу прирос. Тот вскрик оказался не только первым, но и единственным. Сжав голову руками, я пыталась противиться этим новым способностям. Раньше было не так. Да, неприятно, наступала слабость и головокружение. Но сейчас всё было намного хуже.

Голоса… самые разные — женские, мужские, детские. Одни смеялись, другие сердились, третьи что-то спрашивали у четвёртых, и так можно было продолжать до бесконечности. Их было так много — сотни, тысячи. Я слышала их, но не разбирала ни слова. Слишком много.

Глаза резануло острой вспышкой, вызывая слёзы. Теперь я не только слышала, но и видела. Размытые лица, неясные очертания, безликие тени и слишком яркие цвета вокруг. И вновь не могла зацепиться за конкретный образ. Они мелькали перед глазами с невероятной скоростью, не давая ни малейшего шанса разглядеть хоть что-то.

Гул нарастал, картинки мелькали всё быстрее и быстрее, становясь просто нескончаемым потоком ярких пятен.

Мысленно я уже не просто кричала — вопила от боли.