Эквиполь инженера Шилина

– Это, Ваше величество, самолёт, – почтительно сказал Боб, в свою очередь с любопытством рассматривая короля. То был мужчина в возрасте от сорока до пятидесяти лет, смуглый, как все тут, с тренированным телом и умными, проницательными глазами, в белых шортах и сандалиях. Услышав ответ Боба, он засмеялся:

– Чужеземец! Я видел, что пока твой аппарат, подобно воздушному шару, беззвучно висел над моей головой, ты осматривал окрестности. Полагаю, ты заметил вертолёт, стоящий позади моего дворца. Я сам пилотирую его. А во время учёбы в Соединённых Штатах я летал на «Сессне» и других самолётах, у меня есть международный сертификат пилота. Мне известно, что такое самолёт. Это – не самолёт. Что это?

Боб в затруднении повертел в руках лохматый стакан из кокоса с кокосовым же пивом. Потом осторожно глянул на короля:

– Трудно объяснить, Ваше величество.

– А ты попробуй, чужеземец.

Боб опять задумался. Объяснять на английском языке то, что он и на русском-то разговорном вряд ли сможет выразить, это, конечно, задачка. Сложность которой усугубляет ранг собеседника. Вертолёт он, допустим, водит, но, как известно, даже медведь способен научиться летать на вертолёте. Может, втереть ему про добрых духов, которые там… это самое… живут в машине и носят её туда-сюда? Нет. Не такой уж он дикий. В Америке учился…

– Даже не всякий физик смог бы понять, как это работает, Ваше величество, – сказал он. – Совершенно новый принцип.

– Я закончил Массачусетский технологический, – сообщил ему король и поощрительно кивнул, предлагая продолжать.

– Так вы что, физик? – тупо спросил Боб.

– В том числе. Но основное моё научное увлечение – история средневекового искусства Европы. А физика и техника, это хобби.

Боб отставил кокосовый стакан, поднял глаза к небу и туда же вздел руки. Король опять засмеялся:

– Ты ещё не знаешь, куда попал.

– Знаю! В королевство, где непослушных чужеземцев кидают крокодилам.

– Тебя напугал наш лейтенант! – воскликнул король и погрозил пальцем лейтенанту, который, сидя в отдалении, что-то отхлёбывал из стеклянной бутылочки. Лейтенант немедленно вскочил и отдал королю честь. – Не бойся, чужеземец. Ты ведь случайно к нам попал? Я очень сомневаюсь, что аппарат, летающий на основе новых принципов, послали бы сюда специально. К тому же с красными звёздами несуществующей страны. Я правильно понял, что за твоим полётом не стоит никакое государство?

– Да, я сам по себе, Ваше величество.

– Очень хорошо. Так как оно работает?

Боб, подбирая слова, стал излагать магнитную подоплёку устройства мира. Не раскрывая секретов своего мономагнитного шара, описал, как он взаимодействует с магнитным полем Земли.

– Никогда не думал, что это возможно, – удивился король Бомонза.

– А я никогда не думал, что буду объяснять суть своего открытия настоящему королю, – ответил инженер Шилин.

Король встал. Боб тоже начал подниматься, но Бомонза, мягко надавив на плечо, усадил его обратно, а сам начал прохаживаться по площадке. Пройдясь по ней два раза, он начал говорить:

– Люди по-разному понимают смысл одних и тех же слов. Возьмём ваше слово king[12]. Для европейца оно имеет вполне конкретный смысл. Это власть – тот, кто казнит и милует, организует оборону от врага и обеспечивает денежный оборот. Этим же словом дипломаты Европы и Америки назвали того, кого сочли главным на наших островах. Но ни мой отец, король Бомонза, ни дед, ни я ничего этого не делали и не делаем! Вместо денег у нас сушёные беспозвоночные, оборот которых обеспечивается человеческим трудом, а не властью. Защищаться нам не от кого, потому что мы никому не нужны. Преступности нет, ибо человек, как совершенно справедливо заметил Жан Жак Руссо, добр по природе, и если людей мало, и всем всего хватает, то никого не надо ни казнить, ни миловать. Понятно?

– Вполне. А кого кидают крокодилам?

– Крокодилам?.. Ах, крокодилам! Да это просто такая фигура речи. У нас они даже не водятся… У нас вообще нет опасных хищников. Но продолжим. Итак, европейцы назвали моего отца словом king, но в понимании народа Бомонзы король Бомонза есть размышляющий о воле бога Бомонзы.[13]

Боб усмехнулся:

– Я смотрю, у вас тут всё – и острова, и народ, и бог, а также тот, кто говорит за бога, – Бомонза.

– Правильно! Функцией мужчин моей семьи всегда было жречество. Теперь добавились административные дела… Понимаешь?

– Понимаю, Ваше величество.

– Зови меня Бомонзой. «Величество», это чуждо нашей культуре. Бомонза, с одной стороны, много выше, чем king, а с другой, и вовсе не king. Мы тут не государство, мы одновременно бог, природа и народ. Все живущие здесь – одна семья. И мне бы хотелось, чтобы ты стал членом нашей семьи.

С этими словами король сел и выжидающе уставился на Боба.