Экзамен-2 (СИ)

Новостью для меня это не оказалось. Но вот то спокойствие, с которым он это сказал…. А, впрочем, у людей разве не так? Не все хотят быть свободными. Даже наоборот, идут и в слуги, и даже работа — это форменное рабство...

После разгрузки я пожелал посмотреть, как питаются рабы. Чем, похоже, ввёл всех в изрядное смущение — кастовая система у хаарши имеет совершенно иную природу, чем на Земле, но результат абсолютно тот же. Нарушение правил воспринимается негативно всеми участниками. Но я был настойчив: я не раб, но я и не хаарши. Я — гость с другой планеты. Поэтому мне разрешается делать то, что не разрешается любому хаарши. Разумеется, в познавательных и ознакомительных целях. Всё равно уговорить их было сложно. Последним решающим аргументом оказались слова Урриша о том, что мне запрещено делать правильно, но я должен делать хорошо.

Уж не знаю, то ли авторитет жреца такой непререкаемый, то ли этот приказ имеет какой-то недопонятый мной смысл, но я удостоился чести отужинать в рабском коллективе.

Ужин очень сильно отличался от того, что я видел за «барским» столом. Хотя бы потому, что рабы «соединяли» продукты наспех, без той тщательности и вычурности, которую я наблюдал последнюю неделю. Но заметить эту разницу я мог только здесь. Там все эти отточенные движения и манипуляции воспринимались как обыденность, просто стиль поведения местных животных. Но на самом деле животные были здесь. Они торопливо запихивали еду в рот, черпали то одно, то другое — без системы. И вдруг… И вдруг я понял, что они едят как люди! Мы точно так же жрём, что лежит, смешивая кашу с хлебом или попеременно меняя то суп, то бутерброд, то стакан с пивом. А как же выглядел за столом я? И никто, включая Хаш, мне об этом не сказал!

Вот это было первое, что я высказал ей дома.

— А что ты делал не так? — удивилась она.

— Я же веду себя, как последний раб!

— С чего ты взял?

— Я сегодня видел, как они едят. Они едят…

— … как люди, — закончила она. — Ну, это же не тождество! Не всякий, кто ест, как человек — является человеком. И не каждый, кто ведёт себя как раб — является рабом. Коля, не волнуйся, ты сидишь в обществе жрецов. Они знают о тебе куда больше, чем ты сам о себе знаешь. Это их работа.

— Я заметил, — и горечи в этом ответе было преизрядно.

— Но это не важно, Коля! Наоборот, было бы удивительно, если бы ты, человек, вёл себя за столом, как хаарши. Поверь мне, тебе было бы от этого значительно сложнее!

— Почему?

— Потому что наши любознательные жрецы, скованные предрассудками о том, что можно спрашивать вслух, а что лучше не делать, попытались бы окольно, не особенно затрудняя тебя неудобными вопросами, выяснить самостоятельно, с чего бы это?

— А что в этих вопросах неудобного?

— Ничего, абсолютно. В том-то и дело! Но у жрецов не принято спрашивать. У них принято выяснять самостоятельно. Они познают окружающий мир, и этот, и все остальные, а разве спросишь у бога «Слышь, братэлло, убирать урожай или подождать до завтра?»

Хаш настолько точно воспроизвела интонации «пахана», что я засмеялся. А она продолжила, озорно поблёскивая глазами:

— Поэтому жрецы привыкли получать информацию лично. Но они — обычные хаарши, и тоже могут ошибаться или заблуждаться. Поэтому они бы тебя ни о чём не спрашивали, но вывернули бы наизнанку. Так что оставайся собой, это же несложно!

— То есть, я могу спокойно взять эту вашу лепёшку, насыпать туда мяса, сунуть в сметану…. И мне никто ничего не скажет?

— В сметану? А где ты возьмёшь сметану?

Я несколько секунд смотрел на любимую, прежде чем до меня дошло.

Хаарши не были млекопитающими! И, соответственно, у них не было молочных продуктов! Совсем!

— То-то я думаю, почему у вас блинов нет?

— А причём тут блины? Это ваша национальная кухня, правда? Я пробовала. Ну… Сойдёт.

— Хаш! Ты ела блины? Где?

— В центре подготовки космонавтов!

Я вспомнил — да. Иногда там и блины давали.

— Так при чём тут блины?

— Я тут подумал, что в принципе блины идеально подходят под ваши стандарты еды.

— В смысле?

— В смысле, готовятся самостоятельно, прямо здесь, тут же жарятся. А потом можно внутрь класть разную начинку. И сверху поливать…

— Погоди! — Хаш растопырила когти. — Молчи. Жди.

Я ждал. У сосредоточенно думающего хаарши половину мыслей можно прочесть по ушам и хвосту. Хвост Хашеп постоянно задирался кверху, поднимая лаар.

— Так, пожалуй, ты прав. Наверное, да. Ладно, папе скажу. А тебе, пожалуй, придётся таки изучать этикет… Ты не против?

Я потёр затылок, но Хаш засмеялась.

— Нет, на этот раз тебе в голову ничего насильно совать не будут. Будем старым земным способом, на личном примере. Будешь?

— Конечно. А что случилось?

— Ещё не случилось. Но случится. В связи с последними событиями нас приглашают во дворец к маме.

Я передёрнулся.

— А что за события?

— Я беременна, — как само собой разумеющееся сообщила Хашеп.

И с визгом радости бросилась мне на шею.

— Коля! У нас будут гости!

— Ух ты!

— Ты рад?

— Конечно! А что тебя удивляет?

— Мне показалось, что ты немножко устал от нас.