Экзамен по социализации

Я сначала опешила, прижала ладони к лицу, замерла, а потом не выдержала и начала смеяться. Сначала тихо, но потом все громче и громче. Успокаиваясь, смотрела на улыбающегося Макса, снова сунувшего руки в карманы.

— Знаешь, Макс, — я теперь тоже могла говорить, — по всем законам жанра мне бы сейчас провалиться сквозь землю! Но ты настолько ты, что мне даже не стыдно!

— А чего стыдиться? — он подал мне руку, помогая спрыгнуть с подоконника.

Светлана Валерьевна, на которую мы натолкнулись при входе в зал, старательно нас не заметила. Я чуть не хмыкнула, но кое-как сдержалась, вовремя вспомнив и о своем провале. Мира с Беловым подлетели к нам. Судя по восторженным лицам, они не слишком сильно нас потеряли и еще не раз посетили «комнату страха».

— Слышь, Николаева! — вдруг сказал Белов, обнимая меня за плечи. — Ты же в курсе про днюху моего отца? Вас тоже пригласили, — я кивнула, — а за тобой должок, дорогуша! Я в школе отыграл свою роль, когда тебе это было нужно, теперь твоя очередь.

Я непонимающе ждала продолжения.

— Сыграешь перед родаками роль моей девушки? Яну или Миру я попросить не могу, сама понимаешь, — конечно, Миру надо подольше скрывать от отца-деспота, а про отношения Яны с Никитой его родители, конечно, знают. — Мои участившиеся отлучки хорошо бы было чем-то прикрыть, а то начинаются вопросы. Девушка — само то. Поможешь?

Я задумалась, улавливая умоляющий взгляд Миры. Стало понятно, что они это уже обсудили между собой и, скорее всего, она и была креативным директором сего гениального плана.

— Белов, да я бы помогла… Но мои и так думают, что у нас с тобой любовь… Я уже задолбалась им доказывать, что это не так.

— И пусть думают. Если им это нужно, так дай им это! И тебя сразу оставят в покое. После чего ты получишь свободу делать все, что захочешь.

А ведь и правда! Если мои решат, что я встречаюсь с мальчиком из «замечательной семьи», то и донимать меня перестанут. Потому что если я действительно в кого-то влюблюсь, то таких дотошных допросов просто морально не вынесу. И Белов на самом деле мне помог, когда требовалось, а значит…

— Почему бы и нет?

========== Глава 11. Любопытство, инвестиции и воздушные шарики ==========

Перед сном мысли откатились на несколько часов назад. «О чем ты думаешь, когда засыпаешь? Твои мечты уже имеют чье-то лицо?» — раздавалось в голове отголосками эха. Сейчас передо мной всплывали только глаза Макса — пронзительные, прищуренные, прокалывающие насквозь через темные ресницы. И снова внизу живота приятно затянуло от воспоминания о произошедшем… эпизоде. Он целовал не так, как Белов, он даже не целовал меня — ставил на место! Я хоть и не особо сведуща в этих вещах, но и не полная дура, понимающая, что он мог действовать мягче, не так… развратно?

Да уж, развратной я себя никогда не считала. Не имею ничего против того, чтобы целоваться или заниматься сексом с любимым человеком, но о каких-то извращениях думать мне до сих пор не приходилось. А в действиях Макса было что-то, наводящее на мысль о какой-то особой пошлости, излишней откровенности. И мысли снова потекли в сторону анализа каждого его движения. А заодно — и своих реакций на эту уверенную провокацию.

Могу точно сказать, что все эти зашкаливающие эмоции — от отсутствия опыта. Я на самом деле не смогла бы сообразить, как действовать иначе, как не захотеть еще большей близости… еще большей пошлости в тот момент. Да, я испытала настоящее влечение. Он это тоже, конечно, понял, но не видел в этом ничего страшного или странного. Интересно, как долго эти отголоски будут тревожить меня? А что, если я буду продолжать его хотеть? Это казалось понятным, учитывая, что мое воспаленное воображение услужливо начало подкидывать уж совсем неприличные кадры с его участием. Бедра сами собой напряженно сжимались, словно тело хотело запереть все мысли где-то там или, еще лучше, вновь почувствовать, как соприкасаются наши языки. Ложная отговорка, как у наркомана. Еще доза — и все сразу станет лучше. Завязать можно будет как раз после нее. Но потом окажется, что следующая доза принесет только краткий миг облегчения, а после захочется еще больше.

К сожалению, через пару дней, хоть основная волна и схлынула, чувство внутренней тяги, разбуженной Максом, осталось. Теперь смотреть на него стало сложнее, легкость в общении пропала — каждый раз, когда он открывал рот, чтобы что-то сказать, дыхание останавливалось, а взгляд соскальзывал на губы. Даже и не знаю, замечал ли он сам изменения в моем поведении. В любом случае, скоро заметит — ведь он как никто другой разбирается в таких реакциях. И когда заметит, то что сделает? Зная Макса, могу руку на отсечение дать, что ничего. Не станет ни отстраняться, ни приближаться, больше никакого давления, никакого «удовлетворения любопытства» — только свобода самой решить для себя, что мне нужно.