Экзамен (СИ)

-- А я знаю, -- Спокойно произнесла она.

Я стушевался. Почему-то её спокойное "я знаю" воспринялось мною чуть ли не как "а это была я". В нашем разговоре возникла пауза, а между тем Мы уже подошли к повороту на УПП. Здесь наши дороги расходились. Я чувствовал, что должен был сказать нечто важное, важное для нас двоих. Иначе, мне казалось, Зиночка навсегда исчезнет из моей жизни. Но что сказать, никак не мог сообразить. Нужные слова не находились.

-- Кстати, -- произнесла Зиночка: -- у тебя нет пособия по истории для абитуриентов?

Пособия у меня не было, но я вдруг понял, что это мой шанс повторить вчерашнюю феерию и открыто признаться во всём. Я прикинул, что до обеденного перерыва ещё есть время, следовательно, комната будет пустая. Сашка с Андрюхой навряд ли с работы уйдут раньше.

-- Ты знаешь, точно не помню, но что-то было. Если хочешь, пойдём посмотрим.

от Волнения у меня перехватило дыхание, и голос мой чуть было не сорвался, но я справился и, как мне показалось, сумел скрыть нарастающее возбуждение.

-- Пойдём, -- согласилась Зиночка.

Мы направились в общагу. Как я и предполагал, комната была пустой. Мои сотоварищи трудились в цехе, выполняли норму, в поте лица зарабатывая себе на хлеб насущный. Времени, как оказалось, было без пятнадцати двенадцать. У нас было максимум минут двадцать. У нас... До последнего я надеялся, что это так. Но драгоценные секунды утекали, а моя Зиночка не спешила затопать в уголке нетерпеливой лошадкой. Я не знал, что мне делать. Изнутри меня распирало неукротимое желание, но предпринять что-либо я не решался. Я всё надеялся, что вот-вот Зиночка спохватится, и я почувствую её нежную ладошку на своей щеке. Но она стояла и терпеливо ждала, когда я достану это треклятое пособие.

Чтобы скрыть свой обман мне пришлось изобразить поиски. Я открыл шкаф и пошарил на полке. Там, помимо моих конспектов и бобин с аудиокнигами, было всего лишь три книжки: истмат, история КПСС и, не помню откуда взявшийся, учебник научного коммунизма. Я по очереди извлекал их наружу и показывал Зиночке. И каждый раз, когда я слышал "не то", сердце моё тревожно сжималось. И не было понятно, какое чувство заставляло его трепетать. Я словно раздвоился. Первой моей половине было очень стыдно за обман, а вторая беспокойно отсчитывала минуты: "ещё чуть-чуть, и будет поздно>!"

Мы закончили просмотр моей нехитрой библиотеки.

-- Жаль, -- произнесла Зиночка, когда я начал бормотать про то, что, возможно, мне его не вернул Иванюк, а то, может быть, я, не дай бог, где-нибудь его посеял.

-- Жаль, -- задумчиво повторила она. -- Пошла я тогда.

-- Зина! Может быть, чаю? -- попытался удержать её я.

-- Да нет. Спасибо, -- ответила она и направилась к двери.

И тогда меня словно прорвало. Я рванулся за ней следом. Она взялась уже за ручку двери, когда мои объятья настигли её. Пушистое облако волос знакомо коснулось моего лица. Я вдохнул запах её тела -- в этот раз чистый, без примеси духов -- и привычно приник губами к её шейке. Зиночка же замерла. Затихла. Так затихает природа прежде чем разразиться небывалой бурей. И я эту бурю торопил. Мои руки метались по её телу, творя немыслимую ворожбу. Сегодня на ней было легкое платьице. Через его ткань все её прелести ощущались совсем по-иному, не так как вчера, но я помнил и желал ни с чем несравнимого естества. Дрогнул и взметнулся наверх занавес подола. Мои алчные руки скользнули в святая святых... Однако, вместо столь желанного "английского газончика" я обнаружил буйную поросль, не знавшую ножниц садовника.

Так это не она!.. Меня словно холодной водой окатили. Я растерялся. Как быть дальше? Ведь это не она! И пока мысли мои суматошно метались в поисках ответа, в движении моих рук исчезла прежняя напористость. Моя неуверенность не осталась незамеченной. Зиночка рванулась из моих объятий. И эта попытка высвободиться подстегнуло моё было угасшее желание. Я удержал её робкое движение, но в этот момент по коридору раздались многочисленные шаги. Народ шёл на обед. Зиночка рванулась снова, и в этот раз удерживать её я не стал. Поправляя на ходу своё платье, она выскочила из комнаты. Я же остался стоять на месте -- опустошенный, в растрепанных чувствах...