Экзамен (СИ)

-- Мг-мг-мг, -- задумчиво протянул Зав. Кафедрой, при этом шелестя страничками моей зачётки, -- Я могу поставить тебе "хорошо", но если ты хочешь "отлично", то я должен тебя ещё немного поспрашивать.

По всей видимости, заверения мои его не убедили, и он сомневался в моих знаниях.

Заполучить пятёрку хотелось, и я согласился. Про себя же чертыхнулся, что мне стоило убрать конспекты со стола. Тем более, что пользоваться ими и не пользовался. Хотя я понимал, что по большому счету суть заключалась не в них, а в моих посредственных оценках, которые сейчас и просматривал мой экзаменатор...

В конце концов я заполучил желаемое и, переполняемый радостью, это было моё первое отлично, выплыл из аудитории.

Выйдя из душных университетских стен, и вдыхая свежесть морского ветра, ощущая вокруг себя разлитое тепло солнечного света, да к тому же до краёв наполненный положительными эмоциями, я пребывал в состоянии "прозрения". Бывает у меня такое. Когда кажется, что я всей своей кожей чувствую окружающий город. Вижу его каким-то непостижимым внутренним зрением. Когда мобилизируются все мои навигационные способности.

В таком состоянии, моя белая трость становилась уже не средством передвижения, а необходимым атрибутом туалета лондонского денди. Радостный и довольный собой я шёл на трамвайную остановку.

Лёгкое постукивание моей трости вторило весёлому перестуку женских каблучков, догоняющих меня сзади и убегающих спереди. Я с затаённой надеждой прислушивался к этим звукам. Вдруг, вот эти спешащие мимо каблучки -- Наденька. И она захочет проводить меня до остановки. А там я предложу ей прогуляться по набережной, поесть мороженое. А там... попробую договориться о еще одной встрече...

Но каблучки догоняли меня, обходили и убегали дальше. Я даже замедлил шаг, стараясь насколько возможно затянуть свой путь. Мне казалось, что вот эти -- точно она! Или эти! А быть может, вон те! Но время шло, а каблучки все убегали и убегали. Я понимал, что сегодня моим фантазиям не суждено стать реальностью.

Впереди хлопнул дверями отходящий трамвай. До остановки уже оставалось метров тридцать. Я перестал прислушиваться к стуку каблучков и прибавил шаг.

Погода стояла жаркая, и я подумал, не рвануть ли мне на "Санаторную", так сказать, "на вольный берег, чистый песок". Плавок, как всегда с собой у меня не было, но, как говорили мои друзья, мои цветастые трусы не портили общей картины, И я без каких-либо угрызений совести мог предаваться морским купаниям. Размышляя над тем, ехать мне на "Санаторную" или нет, я добрел до остановки. Во всяком случае, по моим расчётам я остановился именно на ней. Хотя и мог ошибиться на метров пять-шесть.

Поэтому, когда некто подхватил меня под руку и повлёк вперёд, первой моей мыслью было, что я все-таки до остановки не дошёл, и кто-то из сердобольных граждан решил мне помочь.

"Мне на трамвай", --- поспешил пробормотать я, боясь, что меня уведут в неверном направлении. Я даже не сразу сообразил, что рядом со мной выстукивают дробь женские каблучки. А между тем меня и в самом деле уводили куда-то не туда.

"Мне на трамвай!" --- повторил я и попытался остановиться, но

в ответ мне лишь только успокаивающе пожали локоть. И это пожатие, этот простой жест,мол, не беспокойся, всё будет хорошо, снова безжалостно вверг меня в мир иллюзий. Мне отчего-то представилось, что вдруг это Наденька. От одного такого предположения кровь в моих жилах, взбурлила, словно весеннее половодье, и сердце гулкими ударами стало вторить легкому шагу моей таинственной спутницы. Я перестал упираться и отдался на волю ведущей меня руки. Сзади затрезвонил подходящий трамвай, но меня уже это не волновало. Я спешил навстречу своим грезам.

Я, если так можно сказать, не шёл, а парил, не ощущая под ногами асфальта. И если б не рука, крепко державшая меня за локоть, наверное, от переполнявших меня чувств взлетел бы под облака. Весь мир, казалось, наполнился звоном хрустальных колокольцев, и этот хрустальный звон манил вперёд, в таинственную неизвестность. В Таинственную неизвестность, которая в конце нашего пути должна скинуть с себя покров неопределённости и приобрести конкретные формы. Чёткие, с острыми, как у алмаза, гранями, без каких-либо полутонов и оттенков, без каких-либо сомнений и колебаний -- либо да, либо нет. А иначе зачем?

И это -- А иначе зачем -- слышалось в каждом стремительном шаге моей спутницы, чувствовалось в уверенном захвате моей руки. Её целеустремлённость будоражила воображение одновременно тревожно и сладостно. Я жаждал и боялся предстоящей развязки. Столь необыкновенное начало давало мне все основания предположить такое же столь необыкновенное продолжение. Таинственная незнакомка могла оказаться девушкой моих грёз... доброй и нежной. Прекрасной, как фея, разглядевшей во мне вопреки всем что-то особенное. Не знаю, правда, что. Может быть, мою кроткую душу, доброе сердце или бесхитростную и простую натуру. В общем, нечто особое, незаметное для всех, но делавшее меня для неё единственным и неповторимым.