Экзамены Икена

Третий тип отрядов назывался собственно "стражей" и представлял собой многочисленные группы, которые специализировались на охране целых районов города. Им платили те жители, которые не имели средств, чтобы нанять себе личную охрану. Платили за то, чтобы можно было спокойно ходить по улице ночью. Платили за то, чтобы на крик "держи вора" или "помогите, убивают!" кто-нибудь вовремя прибежал. Платили за то, чтобы в случае совершенного преступления было проведено хотя бы небольшое расследование по горячим следам.

Командира подобного отряда звали "генералом". Охранники в страже были далеко не такими умелыми, как в фалангах и конторах, жалование получали значительно скромнее, но свою работу худо-бедно выполняли за счет большой численности.

Последний тип отрядов представляли собой сыщики. Когда случалось какое-нибудь преступление, которое оказывалось не по зубам страже, к ним обращались для того, чтобы найти виновного. Главный сыщик в отряде редко имел больше одного-двух помощников, и работал, преимущественно, головой. В тех случаях, когда требовалось помахать оружием, он нанимал людей из какой-нибудь конторы.

Между командирами шла постоянная конкуренция как за хороших солдат, так и за клиентов. Даже между генералами существовало соперничество. В одном районе города могло одновременно действовать несколько отрядов стражи. Каждый житель выбирал того генерала, который ему больше нравился, и платил за охрану ему лично. Чем больше жителей квартала платили генералу, тем больше патрулей он посылал именно в этот квартал. В результате получалось своеобразное равновесие, которое устраивало и жителей, и стражу.

Конкуренция существовала издавна, но иногда возникали ситуации, когда о ней приходилось забывать. Случай Невзрачного Душегуба относился как раз к таким.

Совершив (по слухам) двенадцать убийств, он оставил в дураках командиров нескольких фаланг, чем изрядно подпортил им репутацию. Теперь этим профессиональным воинам не светило столь высокое жалование, как раньше, и они горели жаждой мести. Поимка Невзрачного Душегуба могла в значительной мере восстановить репутацию той фаланги, которой бы это удалось. Плюс к тому жертвами убийцы стали трое генералов. Это тоже серьезно подрывало бизнес, поскольку жители не склонны платить генералу, который не то что их, но даже себя защитить не способен. Так что преемники погибших генералов тоже мечтали поквитаться и доказать свою состоятельность.

Но ни у кого ничего не получалось. Отчаявшись, несколько командиров обратились к сыщикам, заплатив круглые суммы и предоставив свою фалангу в качестве бесплатных помощников. Сыщики рыли носом землю, но безрезультатно.

Богатые граждане города теперь чувствовали себя не столь безопасно, как они привыкли. Страх за собственные задницы – великий стимул. Напрашивалась очевидная коалиция. В результате все пострадавшие фаланги, три новых генерала, несколько богатейших купцов, несколько влиятельных чиновников города объединили усилия. Для координации наняли самого знаменитого и дорогого сыщика в городе по имени Шикаши, ему в помощь – двадцать пять магов, а уж в холодной стали недостатка и раньше не было. Развернулся широкомасштабный поиск, охвативший весь город.

[ Народ Икена использует пятеричную систему счисления, поэтому 25 для них такое же "круглое" число, как для нас – 100. ]

Без толку. С того момента прогремело еще три убийства и в городе стало на двух купцов и одного чиновника меньше.

Я направился прямиком к Шикаши и… был обескуражен. Тот отнесся к моей идее насчет амулетов с прохладцей, и не только не обрадовался предложенной помощи, но просто прогнал меня! "Сам разберусь, не путайся под ногами", – заявил мне он. Мои попытки поговорить с генералами приводили к диалогам по одной и той же схеме: "Обратись к Шикаши. Он не хочет? Ну, ему виднее".

Прекрасно понимая магию, я плохо понимал людей. Все мои познания в этой области ограничивались несколькими элементарными истинами вроде: "девушками надо говорить комплименты" или "злить магов огня вредно для здоровья". Эту черту характера я унаследовал от родителей, так что к ним обращаться тоже было бесполезно. К тому же я пока не сказал им, что меня выгоняют из Школы. День, когда я испытаю гнев отца и печаль матери, я хотел бы отложить как можно дальше.

Все мои друзья были из разряда "дружков". В смысле, ни с кем из них я не установил доверительных отношений. Что, впрочем, неудивительно, если учитывать мою неспособность понимать людей. Этот недостаток как-то мало тяготил меня до того момента, когда мне понадобилась чужая помощь, а оказалось, что обратиться не к кому.

Предаваясь грустным размышлениям, я шел по одной из многочисленных аллей Школы, и вдруг услышал свое имя. Это были те самые две студентки с воздушного факультета, с которыми у меня произошел своеобразный воздушный бой.