Экзистенциализм. Период становления

Он говорит: природа часто нарушает свои же законы. Прямо как Шекспир: «Есть многое такое, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Говорит, что многое не постижимо разумом, есть множество случайностей, масса непредсказуемого. И особенно, говорит он, это заметно в истории, в культуре. Он говорит: как велика случайность! Возьмите два государства, говорит он, которые разделяет река. Почему то, что справедливо на этом берегу, перестает быть справедливым на том? Условности законов.

Паскаль очень много рассуждает о случайностях в истории. Как всегда, он очень многозначен. Я приведу пару примеров и прокомментирую. Самое знаменитое его высказывание на эту тему: «Форма носика Клеопатры изменила судьбу мира». То есть, помните, была египетская царица Клеопатра, в которую был влюблен сначала сам Юлий Цезарь, потом Марк Антоний. И в итоге рухнул Египет и воцарился Октавиан Август. Из-за мелочи, пустяка!

Не буду вам сейчас рассказывать историю Рима. Паскаль как бы говорит: вот вам, любители закономерностей в истории! (Всем нам с вами это хорошо знакомо. Помните, в «Войне и мире» Толстой, горячий приверженец предопределенности и исторического фатализма, ярко высмеивает теорию случайностей в истории – и потешается над мнением, что насморк Наполеона не дал ему до конца одержать победу при Бородино? А Паскаль, напротив, подчеркивает решающую роль случайностей и сомнительность любых закономерностей – в природе, в истории.)

Но у автора «Мыслей» есть еще более интересный пример на этот счет. Менее хрестоматийный, чем с Клеопатрой, другой пример, который приводит Паскаль. Паскаль – современник Английской революции, современник диктатора Кромвеля. Кромвель для него вождь протестантов, убийца законного государя Карла I, он угрожал всей католической христианской Европе. Но… Случилось неожиданное. В его тело через мочеточник попала песчинка, и Кромвель заболел и умер. И Паскаль говорит (скажу своими словами): «Смотрите, такой пустяк! Песчинка, попавшая в мочеточник к Кромвелю, спасла Европу!» И тут это очень двусмысленный пример. С одной стороны, можно сказать – какая случайность, какой пустяк! От песчинки зависела судьба всей Европы, всего христианства! А можно сказать иначе – через эту песчинку действовал Бог. Бог действует через самое ничтожное, через самое маленькое в Своих неведомых нам путях.

Паскаль постоянно подчеркивает совершенно другой образ мира, чем картезианский, – больше присущий ХХ веку, всяким «синергетикам». То есть отсутствие механистичности, вариативность, загадочность, непостижимость, спонтанность, зыбкость. Не зря он создатель теории вероятностей. То есть природа – не машина. Мир загадочен. Разумом нельзя все познать, а над разумом возвышается сердце, у которого свои законы.

Если как-то резюмировать предварительно, что можно сказать?

В эпоху систем Паскаль мыслит несистемно. В эпоху объективизма и жестких философских дефиниций (когда, вспомните, Спиноза пытался построить философию по образцу геометрии Евклида) Паскаль рассуждает мыслеобразами и строит философию от первого лица. Когда природа воспринимается как машина, механизм, Паскаль говорит о природе как о чем-то недетерминированном, не жестко законосообразном, загадочном. В эпоху, когда человек представляется животным с разумом и хозяином мира, Паскаль говорит: человек заброшен в этот мир, он не хозяин и не венец творения, но – вопрошатель, пылинка, мыслящий тростник. Да, разум важен, но есть что-то важнее разума: сердце.

И, наконец, Бог. Тема Бога. Паскаль хотел показать сомневающимся, неверующим, либертинам, скептикам ничтожество человека в этом мире, неправильность забав, попыток побега в развлечения. И он, естественно, считал, что так же, как христианство открывает тайну человека – почему мы великие и ничтожные, – точно так же, считал Паскаль, единственная надежда для личности выбраться из этого тупика – это Бог. Но какой Бог?

Расскажу вам забавную историю. В Москве лет двадцать назад активно действовала протестантская секта «Церковь Христа». Это было ужасно: на каждом углу к тебе подходили улыбающиеся мальчики и девочки и пытались что-то «впарить», куда-то пригласить. И к одному моему другу в метро подошел такой блаженно улыбающийся мальчик и спросил: «А вы верите в Бога?» Но мой товарищ не растерялся и, как настоящий дзен-буддист (хотя он им не был), задал ему встречный вопрос: «А в какого именно Бога?» Мальчик замешкался, у человека явно сломалась программа, которая была в него заложена. «Ну, как в какого? В единственного, который есть». «А-а-а, – сказал мой друг с досадой. – Как раз-таки в него я и не верю!» Уж не знаю, что стало с вопрошающим о вере после этого…