Экзистенциализм. Возраст зрелости

При помощи этой пары противоположных понятий Марсель противопоставляет философию и науку, метафизику и науку. Наука занимается проблемами, а метафизика (философия) имеет дело с тайнами. Проблемы – это, когда мы идем от известного к неизвестному, проблемы основаны на субъект-объектном познании. Наука имеет дело с проблемами. Проблема имеет дело с объектами. Проблема это то, при рассмотрении чего я могу себя игнорировать, вынести за скобки. Не важно, кто я: X, Y, Z. Иванов, Петров, Сидоров. В науке не важно, кто занимается проблемами. Лишь бы добросовестно рассчитал формулу или провел эксперимент. Личность человека в науке несущественна. Как говорит Марсель, проблема – это шлагбаум, который перегораживает нам дорогу. Наука решает проблемы. Все проблемы могут быть решены и рано или поздно решаются наукой.

А что же такое тайна (или таинство)? Во-первых, это не то, где мы идем от известного к неизвестному, а то, где все взрывается, все становится неизвестным. Это то, где под вопрос ставимся мы сами, весь мир, вся реальность. Напомню, что Хайдеггер параллельно с Марселем говорил (в работе «Что такое метафизика?»): в чем особенность метафизики? Одна из главных особенностей метафизического вопроса – это вопрос, который ставит под вопрос того, кто его задает. Это напоминает бумеранг. Не я ставлю вопрос, а вопрос ставит меня под вопрос. Метафизический вопрос возвращается к вопрошающему. Кант говорил, что все вопросы метафизики можно свести к вопросу: а что такое человек? Или Сократ: познай себя – и познаешь все. Это очень похоже на то, что говорит Хайдеггер о метафизике и Марсель – о тайне. В случае с тайной нет известного и неизвестного. Все вдруг становится неизвестным, загадочным. Я сам становлюсь загадочным, мир становится загадочным. Тайна не знает ни завершенности, ни окончательности. Она никогда не может быть разгадана до конца, как может быть решена наукой проблема. Это то, что радикально отличает философию от науки. Нет вечных проблем, но все тайны – вечны.

Но это еще не самое главное. Самое главное другое. Тайна – это то, где я не могу вынести себя за скобки. То, что радикально отличает философию от науки. Когда я рассуждаю о тайне, я не могу сделать вид, что меня нет, что я не я, что мне все равно, что не важно, кто я такой. В тайне исчезает субъект-объектное противопоставление. Тайна не имеет дела с миром отчужденных от меня объектов и со мной, отрезанным от мира, как наука и ее проблемы (всегда условные, локальные, сконструированные и фрагментированные). В случае с тайной стирается грань между мной и миром.

Сейчас я приведу вам пример. Пример художника, который творит музыку, стихи или картины. Непонятно: художник в искусстве или искусство в художнике? Бессмысленный вопрос. В художественном опыте грань между творящим и творимым стирается. В отличие от научного познания, всегда объективирующего реальность и тем убивающего и расчленяющего ее. Вот пример преодоления субъект-объектности. Нет грани между тем, кто творит, и тем, что им творится. Выросший из романтизма, из «философии жизни», из бергсоновского интуитивизма (с познанием через непосредственный опыт проникновения в мир и экстатическое плотиновское слияние с ним), экзистенциализм постоянно возвращается к опыту искусства. Марсель – сын человека, который был директором всех художественных музеев Франции, сын, чья жизнь прошла в музыке и театре, литературе и поэзии, для которого Рильке, Пруст, Бетховен так же философски важны, как и тот же Августин, – он все время обращается к опыту искусства.