Экзистенция и культура

Наиболее значимая новация феноменологии для рассмотрения экзистенциального измерения опыта состоит в том, что она перенесла учение И. Канта об априорной структуре познающего сознания на область фундаментальных измерений сознания переживающего. В сущности, это было обобщением и универсализацией классического трансцендентализма. Отсюда началось движение по осмыслению всякого опыта как в сущности экзистенциального и только потом и на этой основе – собственно познавательного.

На новое отношение к человеку явно повлияла и философия жизни с ее актуализмом, критикой рационализма, естественных наук, а также прагматизм, прежде всего в лице У. Джеймса, видевшего цель философии в создании метода решения жизненных проблем. Роль представителей прагматизма – Ч. Пирса, У. Джеймса, Дж. Дьюи – проявляется в более пристальном внимании к социальному характеру опыта.

«Прагматический метод» У. Джеймса – сопряжение понятий и верований с их работоспособностью (или«наличной стоимостью») в опыте индивида. Сам опыт не сводится в прагматизме к чувственному восприятию, понимается скорее как «всё, что переживается в опыте» (Д. Дьюи), т.е. как любое содержание сознания, как «поток сознания» (У. Джеймс).

Согласно Д. Дьюи, И. Кант формализовал опыт, в результате чего была потеряна его «живая ткань» и упущено его видение не только в познавательном аспекте, но и как части более широкого некогнитивного взаимодействия человека со средой. У Д. Дьюи «опыт относится к тому, что испытывается, – к миру событий и личностей; он же обозначает схваченность мира в опыте, историю и судьбу человечества»4. Это пример расширения понятия «опыт», которое вбирает в себя весь комплекс состояний и чувствований, отражает их непосредственность, но в то же время затрудняет понимание этого феномена, приводит к констатации его непознаваемости, потаенности.

В развернутом варианте персональный опыт существования является предметом экзистенциальной философии (Б. Паскаль, С. Кьеркегор, М. де Унамуно, М. Бубер, Л. Шестов, М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, К. Ясперс, Г. Марсель, Н. Аббаньяно). Исследование экзистенциального содержания опыта во многом подготовили изменения, произошедшие в Новое время, за которым последовала, по выражению М. Бубера, «эпоха бездомности» в отличие от минувшей «домашней» эпохи, характеризующейся чувством защищенности и безопасности человека в традиционной культуре. Ответом на «потерянность» человека стал поворот в понимании его места в мире. Для этого новый импульс дал экзистенциализм, в своем религиозном варианте провозгласивший значимость непосредственного обращения к трансцендентному, а в нерелигиозном – ценность личности, которая утверждает собственные смыслы жизни и несет за них ответственность. Ранний экзистенциализм является попыткой вернуть философии утраченное экзистенциальное измерение жизни человека. П. Тиллих, в свою очередь, называет XIX век временем экзистенциалистского бунта – яркой реакции на утрату экзистенциалистской точки зрения в Новое время – начавшегося с Шеллинга, Кьеркегора, Шопенгауэра, Ницше и во многом определившего дальнейшее развитие философии, искусства, литературы. В центре оказывается противостояние утрате личности, все более становящейся вещью, выражение тревоги отсутствия смысла и попытка трансформировать эту тревогу в мужество быть собой, что П. Тиллих и называет переходом к зрелым формам экзистенциализма5. Экзистенциализм XX века, прошедший через «тотальный крах смысла» – попытка нащупывания почвы в осуществившейся дегуманизации, сопротивление отчаянию через спасение человеческого даже в ситуации непреодолимой угрозы и тревоги. Мир тревоги в каком-то смысле является миром, понимание которого утрачено. Переосмысление мира, места человека в нем и сущности философии как возможности этого переосмысления становится важнейшей задачей философских построений К. Ясперса, М. Хайдеггера, Ж.П. Сартра. Они претендуют на пересмотр философии как таковой, ее задач, предмета, методов, и дают собственную интерпретацию центральных тем философии. Эта интерпретация осуществляется в ракурсе нового интереса к онтологии, который отчасти принято интерпретировать как реакцию на явный приоритет гносеологии во второй половине XIX – начале ХХ века (неокантианство, феноменология и др.). В частности, этот поворот П.П. Гайденко в книге «Прорыв к трансцендентному», посвященной экзистенциальной философии, называет преодолением господства «деонтологизированного субъективизма», когда переосмысливается философское наследие прошлого (Декарта, Канта, Гегеля, Гуссерля и других авторов) с позиции распознавания в нём упущенного содержания, связанного с проблемами существования человека.