Экзорцист. Печать Контракта

– Меня предупредили, что это срочный вызов, так что не стоит терять времени, – направился пожилой лекарь следом за Филиппом в сторону необходимой комнаты.

– Михаэль, тебе нельзя туда, – преградил тому путь священник.

– Уберите руку святой отец или я вам её сломаю, – перевёл на него демон бездушно-хищный взгляд.

– Это приказ! – еле успел выкрикнуть Филипп удаляющемуся мужчине.

– Что?

– Неужели не понятно? Она же…

Настала неловкая пауза. Святой отец хотел сказать: «Мария не хочет, чтобы ты видел её в подобном виде», но не смог. Это были чужие слова, не принадлежащие ему. После своего грубого тона, Филипп ждал возражения, ждал, что демон разозлится, вскипит, не сдержится и причинит ему вред. Но вместо этого тот застыл на месте, впитывая в себя каждый мучительный стон своего контрактора.

Мария не позволяла ему приблизиться, не позволяла сделать ни одного шага к ней на встречу. Цели её слов крепко-накрепко сковали его тело, лишая возможности пошевелиться. Сейчас, всё на что был способен Михаэль, ждать, когда же дверь её комнаты наконец-то откроется и появившейся знахарь.

– Может кто-нибудь из вас сможет мне объяснить, – вышел к ним лекарь спустя целый час отсутствия. – Как этот мальчик умудрился сломать себе столько костей? По нему словно целое стадо прошлось, – но ответа не последовало. – Понятно, значит, ответа я от вас не дождусь, – присел на скамью, вытирая вспотевший лоб. – Я не стал его пытать, потому могу сказать только о тех костях, в которых уверен наверняка. У него в нескольких местах сломаны кости ног, трещина в тазу, раздроблены запястья и кисть левой руки. К тому же на правой полностью выбит локтевой сустав. По сути, можно сказать, что он полностью лишен обеих рук. Я не стал лишний раз освобождать его грудную клетку от перевязки, к тому же сейчас та помогает костям оставаться в нужном положении. Но даже с ней я точно могу сказать, что у парня сломано: пять рёбер, ключица и обе лопатки. Но самое главное, так это то, что у него треснул череп в височной доле. И только благодаря тому, что его тело вовремя оказалось, как следует затянуто, осколки костей не смогли причинить серьёзного ущерба ни мышцам, ни сосудам. Но жить парню осталось не дольше нескольких дней, если конечно все его мучения можно так назвать. Мне пришлось дать ему макового молока с белладонной, чтобы он хоть немного передохнул, но в любом случае за ним нужен постоянный присмотр. Если парень как-то неосторожно повернётся во сне, то неизвестно чем всё это может закончиться. Поэтому, я бы не оставлял его ни на минуту без присмотра. Жозеф, будь добр оставь отцу Филиппу бутылочку с белладонной. Вам придётся давать её каждый раз, когда будет прекращаться действие предыдущей дозы. В противном же случае он может умереть от болевого шока.

Проводив его, Филипп как отрешенный уставился на бутылочку, что покоилась у него в руке:

– Что он сказал?

– Он сказал что через два дня моя госпожа умрёт, – яростно сжал руки, стискивая зубы до противного скрипа, – а я даже не могу к ней приблизиться до тех пор пока не получу на это позволения.

– Он сказал, что Мария умрёт? – переспросил, словно желая услышать совсем другую трактовку этих слов.

Но, ничего не ответив, Михаэль отрешенно прошел мимо потерянного священника. Вот и настал тот самый конец, предчувствие которого не давало ему покоя. Конец, о котором уже несколько раз говорила и сама Мария. Теперь её жизнь измеряется часами проведёнными в наркотическом дурмане, из которого она может так и не вернуться…

Мысли полностью исчезли из его головы… Кто он? Что делает…? Куда бредёт…? И что ищет? … Разве этому есть смысл?… Нет, просто пустота… ни боли, ни страха – ничего.… Всё кончено.… Появилось чувство, словно вся его жизнь до этого момента была сном, и вот, он проснулся…. Лишив себя жизни… Больно думать. Нет, просто невозможно, а разве в несуществующем разуме способны возникнуть хоть какие-нибудь мысли? Он ведь даже не понимает куда идёт, куда хочет прийти, а может он отчего-то убегает?

Нет, всё слишком просто, в эту самую минуту Михаэль прекратил своё существование. Исчез с лица земли, оставив лишь оболочку.… Ушел куда-то далеко, настолько далеко, что весь этот мир перестал казаться реальностью. И, единственное, что он смог запомнить из окружающей его темноты, что… кричит…

– Тише девочка, сейчас я дам тебе лекарства и боль пройдёт. Доктор запретил тебе много шевелиться, – улыбнулась Марии незнакомая женщина, приглушая болезненный стон.

– Что со мной? – опустила взгляд на полностью перебинтованные конечности. – Неужели всё так плохо?

– Помни что на всё воля Божья, – протянула та кружку с водой. – Сильно болит?

– Терпимо. Позовите, пожалуйста, отца Филиппа, я хочу поговорить с ним.

– Святой отец сейчас на службе, но как только освободится, я обязательно его позову.

– Спасибо, – бессмысленно уставилась в потолок Мария.