Экзорцист. Печать Контракта [СИ]

— Это уж вряд ли. Не думаю, что он может пойти на такое.

Ничего не ответив, Мария снисходительно улыбнулась. Конечно, она не могла однозначно утверждать подобного, но всё же, почему-то, ничего другого ей и в голову не приходило. Оставшись наедине с Ивон, он больше не появлялся, несмотря на то, что прошло уже около часа, если и того больше.

— Говорил же, что ты ошиблась, — легко толкнул её Горе, указывая на стоящего с другой стороны площади Михаэля.

Взглянув на своего фамильяра, девушка сразу заметила в его глазах какую-то странную задумчивость. Сложив на груди руки, он не сводил пустого взгляда с огня.

— Странно.

Двинулась к нему Мария, абсолютно позабыв о своём сопровождающем, заставляя того понимающе улыбнуться, уходя веселиться дальше. Остановившись по левую руку от Михаэля, не желая мешать его мыслям, она терпеливо ждала, когда же тот наконец-то заговорит. Минуты медленно утекали одна за другой, а Мария так и не взглянула на него, продолжая тихонько стоять, обжигая кожу горячим теплом пламени. Тревожные языки, которого неспешно танцевали под звучавшую вокруг музыку, в одном огромном костре.

— Ненавижу людей, — наконец-то заговорил Михаэль. — Какими бы они небыли снаружи, внутри, всё равно, остаются, одинаково слабыми и порочными. Как же я устал видеть каждый день одно и то же. Один год сменяется следующим, эпоха сменяется эпохой, мир войнами, войны миром, а они остаются всё такими же порочными, как и с самого создания мира. Садом и Гоморра яркий этому пример.

— Не стоит обобщать всех подобным образом, — всё также, не поворачиваясь к нему, Мария мягко улыбнулась, нисколько не оскорбившись на подобные слова. — У тебя есть Аврора, а ведь она такой же человек, как и все остальные.

— Нет, она не такая. Аврора особенная. Думаю, что вы тоже смогли это понять.

— Ещё как. Эта девочка на самом деле необыкновенная. Взять хотя бы во внимание то, как она справилась с искушением Гамии, а ведь я прекрасно знаю, как сильно ей хотелось поддаться.

— А как на счёт вас, — впервые взглянул на неё Михаэль. — Почему вы не спрашиваете о себе?

— Ни к чему, — добродушно подняла на него свои улыбающиеся глаза. — Я и так всё прекрасно понимаю. Я человек, к тому же такой грешный, что и говорить не стоит. Грешна: гневом, убийством и, наверняка, гордыней.

Мужской смех ошарашил её, словно окативший ушан холодной воды. Взглянув в развеселившее лицо Михаэля, девушка неуверенно улыбнулась, не зная как же ей относиться к подобной реакции.

— Ты не перестаёшь меня удивлять Мария. Ну что за слова: гнев, убийство, гордыня. Как будто ты говоришь о том, о чём не имеешь ни малейшего понятия. У твоего гнева есть причина, он рождён из того зла, что было причинено тебе самой. Убийства совершены над теми, кто этого на самом деле заслужил, а про гордыню, так и вообще молчу, — взглянул на неё с таким ироничным выражением, что по-своему стало даже приятно. Ощущалось какое-то странное чувство сродни заботе. — Норов, упрямство и необдуманность — это да, а вот гордыня… не смеши меня так больше.

— В шуты я не записывалась, так что у меня и в мыслях не было веселить тебя, — фыркнула, отвернувшись.

Не сводя теплого взгляда с макушки этой рассерженной девчонки, в душе Михаэля зародилось какое-то странное чувство, очень нежное и приятное.

— Ой, а это что такое? — с наивным любопытством Мария указала на нескольких мужчин, одни из которых раздавали маленькие фонари, а другие, поджигали в праздничном костре короткие факела.

— Специальный ритуал. Сейчас часть солнца, перерождённого в огонь, будет в маленькой частичке передано всем живущим в этом городе. Тем самым благословляя их, их дом и всю семью на благополучие и счастье. Так что если хотите, то мы тоже можем поучаствовать.

— Не стоит, мы ведь не только не местные, но и лишены семей, которым необходимо благословение.

— Ещё одна ерунда. Этот обычай довольно занимателен. Не стоит стесняться, давайте и мы поучаствуем, — направился к женщине, принимая фонарь. — К тому же, сейчас вы моя семья. Вот, держите, — протянул его Марии.

— Спасибо, но не стоило, — ошеломлённая заявлением, от которого тут же бросило в жар, она старалась больше не поворачиваться к нему, сосредоточившись на фонаре.

Сделан тот был из железа и стекла. Ничего особенного, простой и аккуратный масляный фонарик. На металлических прутах красовалась виноградная лоза, аккуратно придерживая вставленное между ними стекло, она поднималась к треугольной ручке.

— Накануне праздника их чистят дети. Для них это считается настоящей честью. Ну что, готовы? — обратил её внимание Михаэль на приближающегося старика с факелом. Мария кивнула, и он продолжил. — Так они наполняют его добром и радостью своих чистых сердец, а старики мудростью прожитых лет.

— Нет, нет, так не пойдёт, — возразил старик, видя, что стоящая перед ним девушка держит фонарь одна. — Вы оба должны держаться за него. Именно так поступает настоящая семья, а иначе ничего хорошего не выйдет.

— Как скажите, — улыбнувшись, Михаэль положил руку, поверх её горячих пальцев, крепко сжимая.