Экзорцист. Печать Контракта [СИ]

— Но как же так? Когда мы скакали, на прилив и намёка не было, а теперь.

— Вот и всё, — твёрдо и в тоже время с долей своеобразной безысходности заключил Михаэль, отходя от них. — Обратного пути у нас нет, а вскоре, мы и вовсе окажемся, отрезаны от этого мира.

— Что ещё за чушь? Как такое возможно?

— Очень просто. Нас уже ждали и подгадав самое удачное время для нашего прибытия.

— Значит и впрямь всё, — от этих мыслей, сердце забилось с диким трепетом. По всему телу пробежал жар, обжигая языками своего пламени. Руки тотчас вспотели, а ноги стали ватными.

— Приготовьтесь. Отступать нам некуда, да и не возможно, чего таить.

Ещё минуту назад Мария чувствовала себя абсолютно спокойной, но стоило Михаэлю заикнуться о предстоящем, как всё пошло кругом. И как только растворилось его последнее слово, уверенность в собственных силах, покинула её так же, быстр, как и остатки ночи покидают дремлющий город, под звуки колокольного звона.

«Бам!» — тяжелым ударом, помимо воли, прозвучало у неё в голове, заставив вздрогнуть.

«Бам!» — растянулось и внезапно затихло.

«Бам!»…

— Не стойте столбом, госпожа. Вы привели нас сюда, так начните и закончите то, ради чего этот день может стать для всех нас последним.

— Если этим ты хотел меня воодушевить, то не помогло.

— По-моему вы что-то перепутали. Это не мы должны воодушевлять вас, — отвернулся демон, направляясь к настороженному священнику. — Чего так боязливо осматриваетесь святой отец? Не волнуйтесь, просто молитесь и, тогда на вас ничего не повлияет.

— Угу.

— Вот и хорошо, а теперь рекомендую слезть с коня. Так у вас получится куда больше насладиться открывшимся видом.

— Угу, — кивнул Филипп, даже и, не понимая, к чему всё это говорится в такой напряженный момент. Ведь настороженность Марии тяжелым грузом весела в воздухе, совершенно не позволяя расслабиться никому из них.

— Где же нам искать его здесь? — взглянула на Михаэля девушка, как будто пробудилась ото сна.

— Госпожа, если тут кто и может быть, то только в аббатстве на самой вершите горы.

— Что? Ты здесь никого не чувствуешь?

— О нет, — многозначительно протянул. — Лучше бы вам не знать того, что именно я тут чувствую. И того с кем нам теперь придётся иметь дело.

Не став более ничего говорить, Михаэль пошагал вверх по узкой улице, позволяя им со священником лицезреть свою спину. Мария поспешила следом, но, как бы, не старалась, а всё равно не могла его догнать. Казалось, что время для них идёт абсолютно по-разному, её фамильяр плыл в его стремительном потоке куда-то вперёд, пока они с Филиппом, утопали в этом густом пространстве, не способные проделать ни единого шага по собственной воле.

— Не стоит так стараться, — послышалось с его стороны. — Мы сейчас на границе миров, одному из которых вы не принадлежите, а потому, даже и не пытайтесь оказывать сопротивление.

Постепенно девушка начала понимать суть этих слов и чуть погодя заметила, как стремительно начинает темнеть. Просто мрачно обезличенный мир, объятый склепным холодом…. Не было ни заката с его медно-золотой вереницей красок, ни ослепительных лучей, разрезающих пространство. Просто все краски вокруг них поблекли, обращаясь в выцветшую, посеревшею массу.

— Как много птиц, — не сдержалась, обратив внимание на настоящее полчище воронов, что парили в чёрно-белых небесах и прыгали по высоким крышам.

— Это не птицы, — возразил Михаэль. — А осколки душ демонов заточенных в темнице Ада. Только так томящиеся в нём жизни, способны проскальзывать сквозь его границы.

— Из Чистилища? — наконец-то заговорил священник.

— Мы неспособны попасть в него, — сдержался от насмешки демон. — Не хочется в один момент рушить все ваши представления, но в Аду и близко нет Чистилища, ведь оно существует только для людей. Хотя, в том, что вы этого не знаете, нет вашей вины.

— Не стоит его путать подобными словами Михаэль. Не думаю, что Филипп сможет тебя понять правильно.

— Да, наверное, вы правы. В любом случае, святой отец, всему своё время. Однажды сами разберётесь. Сейчас же, на этих воронов не стоит обращать внимание, для нас они не несут никакой опасности.

Больше они не говорили, каждый из троих был полностью погружен в собственные размышления, опасения и надежды. О чём могла думать девушка, что искалеченная собственным прошлым, уже не способна ни на что кроме одной только ненависти? Что могло волновать её сейчас — прямо перед входом на край своей жизни? О чём мог сожалеть демон, что всего через какое-то мгновение должен был приступить к осуществлению чужой цели, что созрев во всём этом ужасе, стала подобна мании? Как всё планировал, и планировал ли вообще? Что готовился увидеть молодой священник сейчас, здесь? Каким мог стать его мир после того, как он вскоре осознает абсолютно иную сторону привычного порядка мироздания? Боится ли он или, наоборот, с трепетом всего этого жаждет?