Экзорцист Семьи Ноя (СИ)

Единственное знание, оставшееся в них, — инстинкт. Инстинкт, расширяющийся с каждым новым ударом, с каждым уворотом, падением, прыжком, попыткой — инстинкт их сущностей.

Тьмы Тики против Чистой Силы Аллена.

Если бы юноша соображал, точно усомнился бы в том, что сражаются именно они, а не их сущности, наконец получившие право показать, какие они замечательные, не сочетающиеся естественные враги. Как они радеют за своих хозяев и их честь. Насколько они лучше и правильнее соперника.

Это не было ни разу просто. Аллен вообще не помнил ни одного настолько трудного тренировочного боя или реального, не то чтобы в реальных боях у него был такой уж большой опыт. Сущность Тики, хитрая, многогранная, отвратительная и так и не признанная до конца хозяином, казалось, всё опаснее с каждой новой минутой боя. Чистая сила Аллена казалась не вполне полноценной, правильной, ополовиненной.

И это бесило лишь ещё сильнее каждый раз, когда огнём прошивало тело от очередного «почти перелома», выскользнуть из которого удавалось лишь в последние мгновения. Тело двигалось всё быстрее и отчаяннее, приближаясь к лимиту выносливости, ловушки становились всё опаснее и болезненней, реакция подводила то тут, то там, справляясь не вполне вовремя.

Горчила кровь во рту, дыхания не хватало, чистая сила не справлялась, пока серебряная маска не легла на лицо, сливая своего хозяина и чистую силу в нечто совершенно единое. Тело больше не было только его собственным, и единственное, что правило им с того момента, – это убийство Ноя.

Убить Ноя.

Он никогда не чувствовал себя таким…

Таким иным.

Он стал гораздо быстрее, гораздо сильнее, и выполнение задачи застать Ноя врасплох стало куда более реальным, нежели раньше. Он слился с чистой силой, полностью доверился ей, лишь восхищаясь тому, как правильно и своевременно действует она. Как великолепно. И чистая сила становилась всё сильнее. Всё самостоятельней.

Аллен понятия не имел, что разозлившийся Ной может показать что-то новое. Что-то вроде… лишить его возможности дышать. Что-то вроде вакуумной ловушки, выбраться из которой его чистая сила уже не могла.

Это походило на внезапное озарение. Или будто разом прошло действие заклинания, дурмана, когда ясное сознание вернулось к задыхающемуся, вскинувшему руку Аллену, встретившему взгляд Тики — такой нечеловечно-человечный. Такой противоречиво неверный, насмешливый.

Ной едва стоял на ногах — эта атака явно далась ему с трудом, но умирающему Аллену было плевать на цену, заплаченную Ноем. Единственное, что ему было нужно, – это вырваться отсюда и врезать Тики как следует. Врезать со всей дури! Ведь его чистая сила справлялась со способностью Тики, разрушала его препятствия, не проходила сквозь него, как иные предметы! Его чистая сила должна была разрушить сферу!

Когти безвольно шевельнулись, не цепляясь ни за что.

Быть может, повредить можно было лишь оболочку.

Быть может, его чистая сила была просто слишком слаба. Он слишком доверился тому, что не стоило доверия, — так получается?

Или просто они должны были сделать всё наоборот?

Чистая сила должна была довериться своему носителю на все сто.

Чистая сила должна была отдаться в его руки, позволяя плавить из себя нужную форму. Чистая сила должна была подчиняться и верить своему носителю, чистая сила растворяется в человеке, а не человек, теряя голову, отдавая себя на съедение вздорной сущности!

Меч расколол вакуум с яростным треском, тут же уходя на новый замах. И ударяя уже по Ною.

И Тики сначала ничего не понял. Так же, как и Аллен, глотнувший ночного воздуха, недоумевающе завертевший головой, ещё не подозревающий, что спал не только дурман чистой силы, но и действие настроя Мудрости.

А меч прошёл насквозь, словно забыв, что его трюк Ноя волновать не должен.

То, что Аллен всю жизнь после вспоминал с ужасом, началось лишь спустя несколько отвратительных мгновений. Разошлись края ран на плоти, чернея и шипя, прожигая даже одежду, взгляд Тики вдруг стал ошарашенным, испуганным, наполненным болью. Ладонь легла поверх формирующихся ран, будто в неверии. Он, кажется, собирался что-то сказать, но с губ сорвался только душераздирающий вопль.

Ной согнулся пополам, обхватывая себя руками, шатаясь и пятясь от не знающего что делать, оцепеневшего в ужасе Аллена. Шипение плоти стало лишь громче, лёгкий дымок превращался в чёрное нечто, окутывающее фигуру мужчины с ног до головы.

А потом он рухнул на пол и затих.

Не было больше никакого движения. Только тупая боль во всём теле, тяжесть, усталость, пригибающая к земле, и страх, воплощение которого валялось у Аллена в ногах.

— Тики? — его голос дрожал. Аллен с трудом сдвинулся с места, тут же падая обратно на колени.

Разумеется, ему не ответили. Тело перед ним лишь слегка дёрнулось, спина как будто приподнялась и опустилась в тяжёлом вздохе. Очень вовремя — Аллен совсем забыл, что должен дышать.

— Ти…