Экзорцист Семьи Ноя (СИ)

— Ты мне нравишься, я некоторое время гадал, каково это — целовать тебя, — спокойно объявил Тики. И так же серьёзно продолжил, — Это был самый удобный случай. И думаю, полное пробуждение открыло мне глаза на некоторые вещи и помогло справиться с противоречиями из разряда «ты ещё ребёнок», защитило от построения сравнений тебя сейчас с тобой раньше, придало решимости. Я по-новому взглянул на мир, осознав, как тупо теряю время. Потом, признаю, растерялся, да и не был уверен, стоит ли как-то ещё пытаться объяснить тебе ситуацию.

— Это потому, что ты пробудился так, да? Поэтому появились подобные мысли и планы?

— Аллен! Это потому что я раскрыл глаза и перестал обманывать себя, прикрываясь несостоятельными мыслями о том, как ты ещё молод! — вот теперь, когда Тики говорил, едва не срываясь, он был похож на себя прежнего, разгневанного. Вскочил на ноги, начал метаться по комнате.

— Хорошо, я понял…

— Ничерта! — а вот теперь он замер перед и над Алленом. Так что Уолкер инстинктивно вжался в спинку. Но ведь это же Тики, так? Он ничего не сделает! Он друг!

Или не совсем…

— Я знал, что ты привлекаешь меня, ещё до того как пробудился! В этой чёртовой комнате, куда привёл нас Майтра! Он задал пару дурацких вопросов, ты уснул, он ушёл, а я остался смотреть и думать. Думать и смотреть! Какого чёрта я не могу лечь с ним рядом? Наверное, потому что он этого не поймёт! И что вообще подумает? Что он обо мне и без выкрутасов такого характера думает? Что вообще происходит в этой умненькой рыжей головке? Чем он живёт? Чем он дышит? Как он общается с Майтрой, со своим дедом? Как с другими членами семьи? Что думает о нас сейчас и не опостылели ли мы ему? Он человек, а что если мы для него слишком жестоки? Ты знаешь, сколько вопросов о тебе было у меня тогда? Как я жаждал прикоснуться хоть к чему-то, чем ты живёшь?

— А я спал? — в отличие от Тики, давняя встреча размылась в платах памяти Аллена.

— А ты спал, — с непередаваемо горькой обидой ответил Тики.

Но не мог же Аллен быть виноват в том, что спал! Откуда ему было знать о терзаниях Ноя?

— Да я даже не думал, что ты можешь…

Лицо залилось краской. Он и Тики одновременно поймали обидные слова: «даже не думал, что ты», равное «даже не думал о тебе», что было неверно и требовало разъяснений.

— Я не думал, что ты можешь ко мне испытывать нечто подобное, — Аллен затруднялся сказать, о чём шла речь, и использовал максимально размытое определение. — И я был рад твоему появлению-возвращению в семью после долгого отсутствия. Рад, что появляешься рядом. Знаешь, как я скучал и ревновал тебя к твоим друзьям? Будто был лишь игрушкой на время и в итоге оказался выброшен в пыль под кровать, как только перестал быть интересен. Позже возникло чувство, будто ты любил меня лишь за остатки человечности своей светлой стороной, а я после смерти матери оказался так близко к Ноям, сам стал им подобен. Пришли мысли о её словах. Показалось верным многое ею сказанное, ведь Нои не слишком хороши собой. Вы, по сути, демоны. И я как будто становился таким же. Даже хуже — ведь то ваша природа, а я падший человек. Чувствовал себя грязным и неправильным.

Тики наблюдал за Алленом, не дыша, широко распахнув глаза. На первых порах он был убеждён, будто никаких проблем с принятием смерти матери у мальчика нет. Также казалось, будто он не принял всерьёз её слова. Тики был уверен в светлом будущем ребёнка.

Как оказалось, уверился он слишком рано. Оказался унизительно глуп. И когда у Аллена опять наступали проблемы с самим собой, природой семьи, моралью, душой, сердцем и разумом, теперь Нои уже справлялись своими силами, даже не пытаясь звать Тики, как в случае с Эдо. А может, и звали, не так откровенно, просто так. Вроде в гости, ведь Аллен не был в критическом состоянии. Может, надеялись, что компания Тики поможет подростку снова развеяться.

А Тики не понял. В ту пору он отвергал любые семейные приглашения, отправляясь лишь на задания по приказу Графа.

А может, понял. Но не знал, что сделать и как. И много ещё чего.

— Мне повезло, — после долгой паузы вновь заговорил Аллен, и каждое слово будто резало ножом по сердцу, вонзалось в лёгкие, медленно перерубало вены одну за другой. Боль рождалась внутри, но вовсе не принадлежала лишь сердцу. Всему телу.

— Повезло, что другие оставались рядом и помогли мне.

Очередной укор или сухая, болезненная констатация факта? Как чувствуют себя брошенные дети? Приласканные, успевшие ощутить чужую доброту и собственную значимость в семье нового лица, а затем этим самым лицом брошенные, на годы забытые?

Это Тики был дурным дитём. Это он, едва помня о жизни человека, точно знал, что сам ушёл из дома, едва стукнуло пятнадцать, а уж самостоятельно бродил по городу и того раньше. Отцу с новой женой было не до него. Тики было на них плевать. Мать? Тики не знал её никогда.