Экзорцисты

Истинная Роуз появилась на мгновение, как призрак в зеркале, потом тряхнула головой, словно подумала о чем-то неприятном, и так же быстро исчезла. Именно в этот момент я заметила эластичную ленту на ее запястье, раньше у Роуз такой не было. Весь день сестра дергала ленту, пока кожа под ней не покраснела от раздражения. Она снова дернула ленту и отпустила ее, показывая, что мне следует обо всем забыть.

– Давай получим удовольствие от аттракционов. Тут классно, да?

– Наверное, – ответила я.

Когда наша машинка остановилась, мы вышли наружу и зажмурились от яркого света после сумрака аттракциона. Родители ждали под палящим солнцем. Жаркая погода заставила их переодеться. Вместо длинного платья мама надела джинсы и светло-красную блузку, которую я раньше никогда не видела. А на отце вместо коричневого костюма была футболка с кармашком и шорты в клетку, открывающие волосатые ноги. И, хотя другие люди выглядели похоже, я обратила внимание, что на них часто бросают удивленные взгляды.

Я захватила «Джейн Эйр» с подчеркнутыми отрывками, рассчитывая, что найду еще несколько интересных мест, пока стою в очереди. Но мысль о разговоре между Хоуи и Роуз, когда она сказала, что я не похожа на других детей моего возраста, заставила меня отдать книгу маме, которая тут же начала ее перечитывать. Отец сидел рядом с ней, его взгляд застыл, он вытирал платком лоб и смотрел на проходивших мимо людей.

– Ну, как вам понравилось? – спросил он, как только нас увидел. – Никто не просил нашей с мамой помощи?

Я посмотрела на Роуз, ожидая, что на ее губах вновь появится усмешка. Однако она улыбнулась отцу новой, веселой улыбкой.

– Нет, но им бы следовало. Там довольно страшно.

– Следующая остановка – «Фронтир», – сказал он Роуз. – Не думаю, что там будет о чем тревожиться. Если не считать ковбоев и индейцев.

От «Фронтира» в «Страну приключений» и ко всем остальным тематическим аттракционам. Но Роуз так и оставалась совершенно другим человеком. А когда каникулы закончились и мы поехали на север, Роуз молча сидела рядом со мной на заднем сиденье. Она больше не выкрикивала отрывков из Библии, теперь пришел ее черед читать потрепанный томик «Джейн Эйр». И все это время она щелкала эластичной лентой, так что кожа под ней все больше краснела.

Когда мы вернулись в Дандалк, где воздух стал прохладнее и чувствовалось приближение осени, Роуз продолжала хорошо себя вести. Она начала следующий учебный год с поступления в легкоатлетическую команду, делала домашние задания каждый день и не жаловалась. Иногда она даже сама готовила гамбургеры и блюда из мясного фарша с томатным соусом и луком, чтобы дать маме отдохнуть. Однажды Роуз привела домой своего первого поклонника: ученика из выпускного класса по имени Роджер, обладателя самого прямого пробора из всех виденных мной – четкая белая линия делила его волосы на две равные части. За обедом Роджер больше помалкивал – он лишь похвалил еду и ответил на вопросы отца относительно его интересов, потом мы все вместе смотрели документальный фильм, а он сидел на диване рядом с Роуз и держал ее за руку. После того вечера Роджер больше не появлялся, но сестра не проявляла видимых признаков сожаления. Проходили недели, но с ней не возникало никаких проблем, и у меня появилось ощущение, что родители начали верить, что моя сестра наконец обрела равновесие.

И я начала в это верить.

В конце сентября Роуз исполнялось семнадцать лет. Так как она начала посещать школу конфирмантов[36] в церкви Святого Варфоломея, мои родители пригласили нового священника на обед. На каждый день рождения мама пекла торт «Леди Балтимор», который, несмотря на свое название, был выдержан не в мэрилендских, а в южных традициях – так говорила мама. Однако отец Коффи принес с собой торт-мороженое. Когда мы уселись за стол, все уставились на слова «С Днем рождения, Рози», написанные сверху.

«Проклятье, кто такая Рози?» – пробормотала бы моя сестра в прежние времена.

Но сейчас, когда святой отец объяснил, что в кондитерской поменяли одну букву по собственной инициативе, Роуз рассмеялась и сказала, что она с радостью один вечер побудет Рози.

После обеда я убрала со стола и воткнула свечи в торт Роуз, а мамино произведение – с белой глазурью, орехами и засахаренными фруктами – отправилось в холодильник. Если маму это огорчило, вида она не подала. Она, как обычно, спела «С Днем рожденья тебя», и ее голос был самым приятным в нашем хоре, а потом сестра зажмурила глаза и дунула на свечи, погасив их с одного раза. Когда Роуз начала разрезать торт, мама спросила о желании, которое она загадала.

– Она не может тебе сказать, – сказала я, глядя, как кусочки мороженого и шоколада расползаются по тарелке.

– Почему?

– Потому что тогда желание не исполнится.

– А кто придумал такое правило? – спросил отец.

Несмотря на то что мои родители были умными людьми, некоторые общеизвестные истины оставались для них тайной, но обычно все сводилось к тому, что они ничего не знали про MTV, «Свотч» и «Рибок».

– Я не знаю, – ответила я.