Экзорцисты

– Двери были открыты, – сказала я, стараясь, чтобы он не принял мои слова за оправдание. – А когда я вошла, здесь никого не оказалось, и я решила немного посидеть. Еще раз извините, что я вас напугала.

– Все в порядке. – Он огляделся и вздохнул. – Это место принадлежит тебе в не меньшей степени, чем мне.

И мы замолчали. Во время этого молчания я вспомнила, когда в последний раз его видела: на похоронах родителей, сырым прошлогодним мартовским утром, когда земля начала оттаивать. На похоронах присутствовали только отец Коффи, Роуз, Хоуи и я. И мне вдруг показалось странным, что священник – даже с учетом того, что у него были непростые отношения с моими родителями, – не посещал сирот из своего прихода.

– Раньше я видела на парковке машины… – заговорила я, а он почти одновременно произнес:

– Так ты теперь, наверное, в старшей школе…

Мы оба замолчали.

– Продолжай, – предложил священник.

– Я видела машины на парковке. Цветы в приоконных ящиках. И я решила, что церковь снова открылась.

– У нас сегодня была репетиция свадьбы – церемония назначена на завтра. В первый раз после… – Отец Коффи смолк и вздохнул. – Мне очень жаль, Сильви. Тебе бы следовало знать, как много молитв произнесено за упокой души твоих родителей. Здесь провели реконструкцию, прежде чем снова открыть церковь.

Он зашагал вдоль прохода, громко стуча тяжелыми черными ботинками. Тут только я заметила статуи в задней части церкви. Их не убрали, как я подумала, а только переставили. Раскрашенные лица наблюдали, как оте-ц Коффи уселся на мою скамью, даже не попытавшись преклонить колени. Вблизи я увидела, что кожа слоями слезает с его носа и подбородка.

– Мне нужно запереть двери и отправляться в школу. Ты не против, если я сначала немного посижу?

– Я не против, – ответила я, снова опускаясь на скамь-ю.

– Я не ел перед репетицией. А потом понял, что проголодался. Один из прихожан подвез меня к… – Он показал на бумажный пакет с логотипом пекарни Хермана. – Здесь не следует есть. Но мы с тобой никому ничего не скажем.

Отец Коффи вытащил кусочек пончика с пастилой из пакета и отправил его в рот. И тут же потянулся за витым печеньем. У нас за спиной распахнулась дверь – или мне так показалось? Когда я повернулась, там никого не было.

Это всего лишь ш-ш-ш-ш, сказала я себе. Разломив печенье пополам, он предложил мне кусочек, а когда я отказалась, принялся жадно есть. Он спросил про мою куртку и башмаки, и я объяснила, что они принадлежат другу моей сестры, но больше ничего не стала говорить.

– Как Роуз? – спросил он, улыбнувшись, когда произносил ее имя.

– Без изменений, – ответила я, стараясь не думать о ссоре, которая между нами только что произошла. – Роуз никогда не меняется.

– Я бы попросил тебя передать ей привет, но не уверен, что она обрадуется.

Когда я спросила у него почему, отец Коффи сказал, что через неделю после похорон он проходил мимо нашего дома.

– Это был будний день, поэтому ты ушла в школу. Но твоя сестра оставалась дома. Я принес с собой еду. Не ту ужасную дрянь, которую готовит Маура, экономка приходского священника. Я зашел в «Бургер Кинг».

– Ну, Роуз ничего мне не оставила.

– Она сказала, что ей ничего не нужно.

Я подумала о еде, которую приносила нам женщина с мрачным, застывшим, как на тотемном столбе, лицом. Роуз отказывалась ее брать, опасаясь, что она может быть отравлена, и вселила такой же страх в меня.

– Роуз подумала, что вы туда что-то подложили?

Отец Коффи проглотил остатки печенья и начал собирать крошки из пакета.

– Что-то подложил?

– Я имела в виду яд.

– Яд? Нет. Ну, надеюсь, она не считает меня способным на такие вещи. Твоя сестра сказала, что ничего не хочет ни от меня, ни от церкви. Она сказала, что для ваших родителей я был лишь источником неприятностей и мне лучше держаться от вас подальше. Поверь мне, Сильви, я множество раз думал о том, как вам живется на вашей пустой улице. Но Роуз ясно дала мне понять, что теперь она отвечает за вас обеих и не хочет, чтобы я вмешивался.

Мы замолчали. Я снова посмотрела на статуи, стоящие по разные стороны закрытой двери, представила, как она открывается и я смотрю отсюда на того, кто в тот вечер убил моих родителей.

– А девочка как-то с вами связывалась? – спросил отец Коффи.

Я повернулась к нему.

– Девочка?

– Та, что приезжала жить к вам. Дочь…

– Нет, – ответила я, покачав головой. – Мы больше ничего не слышали об Абигейл.

– Возможно, когда-нибудь она появится.

Если вспомнить, как она уходила, я сомневалась, что увижу ее снова. За витражными окнами небо совсем потемнело, да и в церкви становилось темно. У меня, наверное, осталось шестьдесят два часа. Или даже меньше. В моем сознании промелькнула фраза Фрэнка о том, что мне следует прямо отвечать на вопросы.

– Святой отец, раз уж мы заговорили о тех событиях, могу я у вас спросить, почему мои родители перестали ходить в церковь Святого Варфоломея?

Священник вытер пальцы о бумажный пакет и смял его, решив пожертвовать оставшимися крошками.

– Ну, наверное, мне следует начать с того, что я унаследовал ваших родителей, когда получил этот приход.

– Унаследовали?