Экзотический симптом

– Нет уж, это ведь ты ко мне пришел, не забывай, так что колись: откуда «дровишки»?

Тактаров пожевал нижнюю губу, морща лоб – видимо, он считал, что именно так должен выглядеть глубоко задумавшийся о чем-то стратегически важном человек.

– Ну, некоторое время назад я посетил одно мероприятие…

– Муратовское?

– Нет, но это он меня позвал. Праздновали юбилей какой-то «шишки» из Министерства здравоохранения, куча народу понаехала из Москвы, и почти все мужского пола.

– И им, очевидно, понадобились девочки?

– Правильно. Абы кого для таких оказий не вызывают, поэтому устроители наняли дорогое агентство эскорт-услуг. Среди приглашенных дамочек оказалась Лера… в смысле, Протасенко.

– Так вы знакомы! Вот почему она у тебя решила делать операцию?

– Я дал ей свою визитку, мы чуток пофлиртовали… ты ничего такого не подумай!

– Да мне, поверь, фиолетово, флиртовали вы или кровать сломали, только вот если бы ты не стал распространяться о ее пикантном роде деятельности, возможно, Олешин не стал бы думать в неправильном направлении и не потерял бы кучу времени!

– Так диагноз поставлен? – спросил зав травматологией, определенно не ощущая не то что вины, но даже малейшего неудобства из-за собственного поступка.

– Пока нет, но, может статься, у нее менингит.

– Менингит?

– Я же сказал, пока это не точно. Но ты не можешь не понимать, как важно вовремя поставить диагноз, ведь каждый день неправильного лечения приближает пациентку к смерти!

– Ой, брось – это не моя печаль и не твоя, Князев! – отмахнулся Тактаров. – Если просроченные или даже поддельные анализы Протасенко ни при чем, значит, и я ни при чем, так? А посему мне плевать с высокой елки, менингит у нее, артрит или полиомиелит, ясно?

С этими словами завтравмой развернулся на каблуках (которые, надо заметить, всегда были довольно высокими: так Тактаров пытался компенсировать недостаток роста, становившийся особенно заметным в тени такого гиганта, как его закадычный приятель, бывший главный Муратов) и двинулся в сторону своего кабинета.

Похоже, услышав о менингите, он расслабился и тут же выкинул из головы молодую женщину, которая была его пациенткой. Протасенко интересовала Тактарова лишь постольку, поскольку из-за нее у него возникли проблемы. Как только выяснилось, что при всем желании Нелидовой приплести его к делу не получится, завтравмой «слился», не заботясь о том, что будет с его больной дальше. В этом весь Тактаров, хотя Мономаху и так не требовалось напоминать, почему он его терпеть не может. Впрочем, чувство взаимно.

* * *

Протерев ладонью запотевшее зеркало в ванной, Алла принялась пристально изучать собственное лицо. Изменилась ли она с тех пор, как ее личная жизнь пошла на лад?

Сама она особых изменений не замечала: все та же шапка коротких, темно-каштановых волос (которые, впрочем, отросли, и пора записываться к парикмахеру), глаза цвета болотной зелени, опушенные длинными черными ресницами, не нуждающимися в туши, и большой рот с, пожалуй, недостаточно полными губами.

Все перемены, которые с ней произошли, не имели отношения к романтике и были связаны с насилием над собственной личностью.

За прошедшие месяцы ее лицо стало чуть менее круглым, а щеки не так сильно выступали по сторонам, как раньше – и это не могло не радовать Аллу: диета и физические усилия не пропали даром. Главное, диетолог Добрая довольна и ругает ее уже не так часто, как в первое время их общения. Шея похудела и казалась длиннее, спал жирок на плечах. Грудь, к счастью, этот процесс пока не затронул, и она по-прежнему оставалась полной и аппетитной. Именно грудь Аллы являлась предметом постоянного восхищения и вожделения Дмитрия Негойды, ее нынешнего любовника, которому удалось сделать невозможное – повысить самооценку Аллы от уровня плинтуса почти до уровня ватерлинии.

Она провела рукой от подбородка по шее и до груди – именно там заканчивалось полотенце, которым она обернулась после душа. То, что находилось над полотенцем, ей нравилось, а вот что под – пока нет. Плотная махровая ткань не позволяла видеть складки на спине и животе, которые сильно смущали Аллу, слишком полные бедра и колени, которые она пока что не могла позволить себе оголять, а потому носила только свободные брюки и изредка длинные юбки.

Ну почему «корма» всегда худеет медленнее?! Но Дмитрия, похоже, все устраивает.

Вернувшись в комнату, она застала его в постели. Сыщик лежал, вытянувшись всем своим длинным, стройным телом, едва прикрытый тонким одеялом, подложив руку под голову и не сводя взгляда с двери, в которую только что вошла Алла.

– Ну что, смыла с себя запах секса? – тягучим, словно сгущенное молоко, голосом поинтересовался он.

– Осталось совсем чуть-чуть, – улыбнулась она и присела на краешек кровати. – Никто и не почует!

– Все почуют, – возразил Негойда, приподнимаясь на локтях и преувеличенно громко втягивая тонкими ноздрями воздух. – Они же опера, забыла?

Его сильная рука властно легла на ее плечо и притянула к себе.